– Гм… а какое третье предположение?
– Я подумал, это очевидно. Что письма – подделка.
– Чепуха! Какой в этом смысл? Право, единственное, ради чего занимаются подделками, это деньги.
– Разумеется, разумеется, – пробормотал Вернон, снова склоняясь над выцветшими листками. – Просто мне кажется, что ни одно из этих объяснений не подходит. Каждый раз, как я смотрю на эти проклятые символы, не могу избавиться от ощущения, что меня морочат.
– Но вы все равно не отступитесь?
Я мог бы и не спрашивать. Не успел я договорить, как он, насупя брови, снова уткнулся в блокнот и принялся что-то писать, ничего не слыша и не видя вокруг.
– Что? О да, я не… отступлюсь… ага, так-так…
Ответ повис в воздухе. Однако на сей раз он так и не договорил. Пять минут спустя он бросил ручку и сидел, уставясь на написанное, явно забыв о моем присутствии.
В комнате висела такая напряженная тишина, что я боялся дышать. Казалось, мысли Вернона толпятся над этой тишиной, как радуги над мыльной пленкой, и любой звук может спугнуть их. Кресло, в котором я сидел, когда-то принадлежало его отцу – старое кожаное кресло, которое вращалось на деревянном основании, и малейшее движение заставляло его скрипеть и стонать, так что я сидел, не смея пошевелиться, и раздумывал над своей дальнейшей жизнью.
По правде говоря, я приближался к тому возрасту, когда уже особо много не сделаешь. Мой основной офис в Гринвиче, который занимался выплатой жалованья сотрудникам, сбором дохода, который приносила разнообразная недвижимая собственность, и прочим, по существу работал сам по себе, не требуя моего контроля, достаточно было того, что за ним между делом приглядывал Кристофер. Торговля антиквариатом целиком перешла к нему: на аукционы, или посмотреть продающуюся недвижимость, или к Искуснику Клайву я ездил больше из удовольствия, чем по необходимости. Что до Элен и ее закусочной, то в ее дела я не вмешивался.
Книжную лавку Дьюсона я приобрел не столько из деловых соображений, сколько из желания чем-то занять себя, но уже через два месяца магазин был полностью перестроен и успешно заработал. Моего присутствия в нем не требовалось. Вернон и Кэролайн прекрасно справлялись и сами.
И вот, когда я сидел там в своем скрипучем кресле, а Вернон корпел над письмами, мне в голову пришла мысль, равно как рано или поздно приходит всем нам, что моя карьера постепенно движется к закату. Однако к осознанию этого факта примешивалось возбуждение, порожденное загадочными письмами, которое так живо напомнило мне мою молодость и первые сделки, с чего, собственно, все и началось.
