Удар о пол был диковинно мягким. Казалось, пол расступился – как вода.
* * *
Дернувшись всем телом, я вдруг очнулся и схватил револьвер.
Незваная гостья дергала дверь, которой не позволяла открыться только цепочка.
Все еще ошалелый от своего видения, я безуспешно пробовал встать. Это был первый в моей жизни сон такой степени реальности. Впечатление, будто только что умер я, будто это я только что был Эндрю Филдингом – в момент его смерти…
– Профессор Теннант? – раздался громкий женский голос. – Дэвид! Вы дома?
Мой психиатр?
Стиснув лоб левой рукой, я силился вернуться в реальный мир.
– Профессор Вайс? Рейчел? Это вы?
– Да! Снимите же цепочку!
– Иду, иду… Вы там одна?
– Ну да! Откройте же дверь!
Я сунул пистолет под подушку на диване и побрел к двери.
И только когда я коснулся цепочки, меня вдруг пронзила мысль: а ведь я никогда не говорил моему психиатру, где живу!
У Рейчел Вайс были смоляные волосы, оливковая кожа и глаза как ониксы. Одиннадцать недель назад, во время первого терапевтического сеанса, я мысленно сравнивал ее с Ребеккой из «Айвенго» Вальтера Скотта. Только в романе красота Ребекки дикая, необузданная. А сосредоточенно-серьезный вид Рейчел Вайс отбивал всякое желание задуматься, хороша ли она собой, нарядно ли одета. Словно профессор Вайс сама нарочно и тщательно прятала все то, что могло бы помешать людям видеть в ней только замечательного клинициста.
– Это что за дела? – воскликнула она, указывая на подушку, под которую я сунул револьвер. – Решили лечиться самым радикальным методом?
– Нет. А как вы нашли мой дом?
– Позвонила в университет, где вы раньше преподавали, и секретарша подсказала. Два предыдущих сеанса вы пропустили, но всякий раз по крайней мере заранее предупреждали меня по телефону. А сегодня я вас ждала, ждала, а вы даже позвонить не потрудились! Учитывая ваше настроение в последнее время, я вообразила самое худшее. И вот примчалась… – Тут Рейчел заметила видеокамеру на треноге. – О, Дэвид, вы опять за свое?
– Это не то, что вы думаете.
Похоже, мои слова ее не убедили. Пять лет назад пьяный водитель столкнул машину моей жены в придорожный пруд. Глубина вроде бы небольшая, но и Карен, и моя дочь Зуи захлебнулись прежде, чем прибыла помощь. Я работал в больнице, куда их привезли, и лично наблюдал, как врачи "скорой помощи" безуспешно пытались спасти мою дочь, в которой еще теплилась жизнь. Эта нежданная трагедия меня сломала. Я днями сидел перед телевизором, снова и снова прокручивая видеоролики, на которых Зуи училась ходить, смеялась у Карен на руках, обнимала меня в свой третий день рождения… Моя врачебная практика сначала скукожилась, а потом и вовсе Богу душу отдала, и я погрузился в самую что ни на есть клиническую депрессию. Это был единственный факт моей личной жизни, который я в деталях обсуждал с профессором Вайс, – да и то лишь потому, что на третьем сеансе она рассказала, что всего год назад ее единственный ребенок умер от лейкемии.
