Он уже не морщился, а жмурился под жаркими лучами, с наслаждением вдыхал влажный воздух. Вскоре Олег перестал гнать коня и даже посадил большую рыжую стрекозу Джорджу между ушами. Настроение потихоньку улучшалось.
Очередное селение путники заметили издалека. Оно оседлало самую макушку высокого холма и ощетинилось крепким частоколом.
— Если мы не остановимся здесь, Создатель, — сообщил Дьявол, — то еще засветло успеем в следующий поселок.
— Поехали мимо, — легко согласился Олег, — у меня здесь родственников нет.
Но тропинка имела свое собственное мнение и вела всадников прямо к настежь распахнутым воротам.
— Странно, — заметил Олег, — ворота открыты, и ни единой души кругом.
— Может, разошлись по хозяйским делам?
— Какой смысл выстраивать частокол, а потом оставлять открытыми ворота и даже сторожа не сажать?
В ответ запела флейта. Пронзительно и немного грустно. Чистый, ясный, негромкий голос ее мгновенно перекрыл все звуки окружающего мира.
— Это свадьба, — сказал Дьявол. — Они открыли ворота, чтобы впустить счастье.
— Откуда у этих дикарей флейта?
— Я не знаю, что такое «флейта», Создатель, а играют они на рожке.
— Не может быть!
— Пастуший рожок. Его вырезают из молодой ольхи и покрывают костным лаком.
— Неужели можно так красиво играть на обычной деревяшке? — не поверил Олег.
Дьявол молча пожал плечами и направил коня в гостеприимно открытые ворота.
Частокол огораживал участок немногим больше обычного питерского двора-колодца. Тем не менее на этом пространстве уместилось почти два десятка бревенчатых изб да еще полсотни яблонь. Как ни странно, посреди этой полудеревни-полузаставы поместилась еще и утоптанная центральная площадь. Не очень большая — но для трех богато накрытых столов место нашлось.
Правда, за столами пока сидели лишь пара совсем уж дряхлых стариков да одна ветхая бабка. Все остальные жители водили хороводы: мужская часть населения — вокруг молодого парня, перепоясанного оранжевым шарфом и стоящего на табурете, а слабый пол кружил вокруг девчушки лет семнадцати, одетой только в короткую алую сорочку. Украшали девушку две красные ленточки в длинных золотистых волосах и еще одна желтая — на поясе.
Хороводы притирались друг к другу. Танцующие соприкасались спинами, каждый раз вздрагивая, словно от укола, а увлекающая их в движение мелодия, тронувшая души путников, рождалась действительно из деревянного рожка. Правда, на простеньком инструменте играл не юный пастушок, а вполне солидный мужчина, лишившийся где-то правой руки почти по локоть.
