Как только Митя вспомнил о чемодане, он заметил и его исчезновение. А ведь Витенька чуть не клялся, что они обыскали весь дом и не нашли нужного. Быть может, за чемоданом гоняются не только они? Но ведь уже вырисовывалась стройная цепочка: владелец кривых зеркал — тощий эпилептик — рядовые орангутанги. Кто еще мог сюда затесаться?
Вдруг его осенило. Матвей. Вот кто зарился на чемодан, желая отправить его во вторсырье! Рассыпая на бегу проклятия, Митя вылетел на лестничную площадку и затарабанил в соседнюю дверь.
— Открывай, несчастный!!
Последние удары кулаков обрушились в пустоту. Дверь распахнулась, и из-за нее выглянул испуганный и взъерошенный Матвей.
— Ты чего?
Митя схватил его за тесемки жеваной майки и начал трясти:
— Где? Куда дел? Быстро говори, я за себя не ручаюсь, честное слово, лучше по-хорошему скажи — это ты его взял?
— Да кого? Объясни толком!
— Чемодан!!! — заорал Митя. — С бумагами.
— А-а. Так это… я его… ты ж сам сказал, что его сжечь надо… — Матвей смущенно и виновато моргал.
— Ну! — подстегнул его Митя.
— В макулатуру сдал, — выдохнул Матвей и зажмурился, как перед прыжком в воду с вышки. — Я думал, оно тебе не нужно, старье это. Деньги я отдам, чесслово, и чемодан тоже. — Он испуганно лепетал, делая слабые попытки вырваться или вылезти из майки.
— Адрес! — орал Митя.
— Чего адрес? — глупо спросил подследственный.
— Макулатуры! — в тон ему ответил Митя.
— Циолковского, семнадцать, — отрапортовал Матвей и, отпущенный на свободу, прокричал Мите вслед: — Там напротив бакалея и пивной ларек.
Митя помчался на улицу Циолковского.
Чуть отдышавшись возле пункта приема вторсырья, чтобы его не приняли за укушенного бешеной собакой, он вошел внутрь.
— Девушка, здрасьте. У меня караул.
— Слушаю вас.
— К вам случайно попали мои личные бумаги, а они мне позарез нужны. Может, вспомните, вам приносили большой клетчатый чемодан…
— Да, помню. Но помочь ничем не могу. Вчера машина все забрала. Не повезло вам — у нас отгрузка два раза в месяц…
— Черт! А куда вы отправляете макулатуру? Может, успею догнать?
— На комбинат, в Алешино. Только вряд ли это вам поможет, — она с сомнением покачала головой. — Там тонны бумаги.
Митя в умопомрачении побежал на вокзал.
Но по дороге почувствовал, что выдыхается, охладевает и трезвеет, хотя не пил ни капли. Когда процесс охлаждения достиг критического уровня, Митя упал на первую попавшуюся скамейку и опять расхохотался, напугав шедшую мимо старушку. Чем он занимается?! Гоняется, словно угорелый, за смердящими бумажками, в которых прописана вся подноготная обожаемых властей местного масштаба. И для чего?! Чтобы вручить их Витеньке с Андрюхой, получить благодарность с занесением в личное дело?!
