А в это время Ева медленно пробиралась между грудами и завалами. Она давно уже услышала собак. Их лай раздавался совсем близко. На ее счастье, ветер дул как раз в ее сторону, и потому собаки не могли почуять ее. Зато волчица отчетливо различала их запахи, она даже представляла, сколько их там. И понимала, что встреча с собачьей стаей не сулит ей ничего хорошего. Нужно было уходить. Как можно дальше. И она медленно, осторожно выбиралась из смертельного кольца.
Скорее всего, волчице удалось бы выбраться из этой переделки благополучно, если бы не одна случайность — она нос к носу столкнулась с низкорослой, маленькой собачонкой… Это произошло так неожиданно, что обе они на какое-то мгновение застыли. Рыжая собачонка в немом ужасе. Ева — в странной растерянности. Она не знала, как ей нужно поступить с этой собачкой…
Эта рыжая собачонка была изгоем, какие встречаются почти в любой собачьей стае. И потому она не то чтобы жила вместе со стаей, но постоянно околачивалась вокруг, потому что одиночество было все же страшнее тех постоянных тычков и взбучек, которые получала Рыжая почти от всех членов стаи, даже от щенков.
Одним лишь молниеносным броском Ева могла бы достать собачонку, но она медлила. Рыжая, очнувшись от шока, залилась истерическим криком, и как ошпаренная бросилась прочь, не переставая верещать. Волчица не погналась за ней.
С яростным лаем собачья стая бросилась на голосок Рыжей. Впереди всех несся, словно маленький кудлатый грязно-серый шарик, фокстерьер Чаппи. Он забыл обо всем — об осторожности, об уважении к своему вожаку, о том, что он сам в сущности — только маленький фокстерьер. Азарт охотника, клокотанье горячей крови было сильнее любого из этих чувств.
Ева понимала, что теперь ее спасение — только сильные выносливые ноги. Только они могли унести ее прочь, к далекому спасительному лесу, что затерялся за белой равниной противоположного берега. Волчица бросилась к реке. Две собаки оторвались от стаи намного вперед. Это были Чаппи и Джохар.
Волчица не хотела никакой драки. Ей нечего было делить с этими псами, она понимала, что находится на чужой территории. Она хотела одного — чтобы ее оставили в покое. Плотно прижав уши, поджав тяжелый хвост к самому брюху, она угрюмой волчьей поступью уходила вглубь сплошного белого пространства реки. Маленький, злобно рычащий комок появился сбоку совершенно неожиданно. Ободряемый несущейся позади стаей, фокстерьер потерял всякое чувство осторожности. Быть может, ему показалось, что он на охоте со своим хозяином, который бежит за ним со своим всесильным ружьем? Когда-то Чаппи был прекрасной охотничьей собакой — он великолепно работал по лисам. Вытаскивал их за горло прямо из тесных нор и душил, не дожидаясь, когда подойдет хозяин…
