— Есть в команде человек, с кем он проводит особенно много времени, — мужчина, женщина?
— Нет, сэр. Фенн любит быть в компании, как и любой парень, но постоянной женщины у него вроде нет. Он говорит, ему нравится разнообразие,
— А как насчет пассажиров?
— Вы имеете в виду, общается ли он с пассажирами? Нет, очень редко. Он знает, что это не рекомендуется, и считает, что команда у нас достаточно большая, чтобы, как говорится, не скучать между отпусками на берег.
Конрад старательно избегал смотреть на Беллу и Рацци, как будто у нас был сугубо мужской разговор.
— Значит, он не говорил, что познакомился с Дженни Сондерс?
— Нет, сэр.
— Когда вы в последний раз его видели?
— Вчера ночью. Где-то посреди ночной смены, около восьми. Мы сегодня останавливаемся у Тангенса, надо будет выгружать кое-какие ящики, а они стояли за клетями, которые едут до Дальней Звезды, вот мы и передвигали их — Фенн, я, Томпсил и Хендерн.
Я потер лоб.
— Мелгард выглядел нормально? Он не был чем-то озабочен?
— Да нет, прекрасно выглядел. Может, говорил чуть поменьше, чем всегда, но я на это и не обратил внимания. — Конрад овладел собой и больше не нервничал, как в начале разговора.
— У него были какие-нибудь денежные затруднения?
— Ни разу не слышал. Все у него шло нормально.
Я откинулся в кресле и развел руками:
— У кого есть вопросы?
Вопросов не было. Я отпустил Конрада.
Повернувшись к Белле, я сказал:
— Пока не найдется Мелгард, пассажиров на Тангенсе высаживать нельзя.
— Это исключено, — сказала она, как отрезала. — Если мы попытаемся задержать их, им придется ждать, пока обыск закончится, или ехать с нами дальше, и сойти здесь на обратном пути. В любом случае разразится скандал. Так что ищи побыстрее, Джейсон.
Воцарилось молчание. После паузы я сказал:
— Я, пожалуй, пойду наверх. Посмотрю, как идет поиск.
— Держи меня в курсе.
Бензод и я поднялись, чтобы уйти. Я первым подошел к двери в коридор и, отодвигая створку, услышал громкий хлопок звукового удара, мимо двери по коридору промчался ребенок, ростом раза в два ниже меня. Глухой, на басовитых нотах топот несся по пятам за маленькой фигуркой, переливающейся оттенками красного цвета, пока ребенок не скрылся в конце коридора. Темная тень бегущего скользила за ним на почтительном расстоянии, словно робкий ученик не решался приблизиться к учителю.
Забыв обо всем, я кинулся вслед. По мере того как я набирал скорость, топот бегущего ребенка зазвучал в привычном тоне: его спина сделалась сначала оранжевой, а потом приобрела свой обычный цвет. Его ноги, вспыхивавшие то красным, то синим при каждом шаге, двигались, казалось, все быстрее, но на самом деле это замедлилось мое субъективное время.
