Дагмар вновь протянул руку и коснулся бледного камня на рукояти самоцветного меча. Тот на мгновение потускнел и будто уколол короля в палец ледяною тонкой иглой. Однако король не отнял руку, а продолжал удерживать ее на таинственном камне. В его душе возникло какое-то странное чувство. Дагмару казалось, еще немного — и он узнает все, получит ответы на самые сокровенные вопросы, но чуть приоткрывшаяся дверь в запределье снова захлопнулась, не пропустив его. Перед Дагмаром опять был всего лишь мертвый камень — бледно-зеленый и чуть прохладный на ощупь. Самый обычный самоцвет…
Король сделал несколько неторопливых шагов назад, не отрывая глаз от меча, стоящего в нише. Его свет медленно тускнел, и вскоре клинок почти полностью поглотил мрак, только странный обломок продолжал все так же гореть неярким зеленоватым светом, отчего держащий его в зубах алмазный василиск казался почти живым, готовым вот-вот сползти с рукояти меча и кинуться на Дагмара. Король потряс головой, отгоняя наваждение, и, решительно развернувшись, шагнул к выходу, не намереваясь долее задерживаться в этой комнате. У него было слишком много дел, чтобы тратить драгоценное время на миражи. Узнать обстановку на границе, проверить, как идет оснащение армии, еще раз справиться о здоровье Кефры и приказать Халиоку примерно наказать подлого десятника, предавшего своего короля, — это была лишь малая часть того, что было необходимо предпринять Дагмару сегодня.
Уходя, он не оглянулся и потому не увидел, как алмазный василиск на рукояти меча чуть приоткрыл рубиновый глаз и проводил Дагмара долгим тяжелым взглядом. А если бы король и заметил это, то все равно не поверил бы — живых самоцветов не бывает. Впрочем, как знать…
Лумиан замерзал. Сегодня в горах было особенно холодно. Колючий порывистый ветер пробирался под толстые меховые одеяния и безжалостно выдувал жалкие остатки тепла, а вместе с ними и способность мыслить связно. Хотелось только одного — поскорее вернуться в пещеру, спрятаться в своей келье и уснуть. Но — нельзя, пока нельзя.
Лумиан поднял голову, закутанную по самые глаза шерстяным вязаным платком, и, щурясь, осмотрелся. Еще утром отчетливо видимые острые сизо-голубые горные пики с белоснежными ледяными шапками, кое-где скрытыми пеленой редких облаков, теперь окончательно утонули в сером тумане. Лумиан знал — еще пара часов, и снежная буря доберется сюда, обрушив на обитель его собратьев всю свою ярость. Где-то в глубине души монах пожалел того, кому в это время придется находиться здесь вместо него, однако эта мысль тут же забылась, поскольку налетевший порыв ветра бросил в лицо горсть колючих льдинок и едва не сбил Лумиана с ног, заставив ухватиться за каменный выступ, очень кстати подвернувшийся под руку. Монах поплотнее закутался в длинный меховой плащ и медленно побрел по узкой тропинке, сгибаясь под порывами ветра. Путь приходилось протаптывать заново: хоть снега пока еще было мало, однако тропинку быстро заносило, отчего Лумиан рисковал споткнуться о невидимый камень или трещину в скале. Не хватало еще ногу поломать — сгинешь на веки вечные. До пещер далеко, самому не добраться — так и замерзнешь, никто не найдет.
