— Она мне звонила вчера утром, — ответил Берестов.
— Зачем звонила?
— По поводу моей статьи в газете «Версия».
Капитан едва заметно усмехнулся.
— О чем шел разговор?
— Да ни о чем, собственно, не шел. Благодарила за статью. И ещё сказала, что напишет заявление, где конкретно укажет тех, кого она подозревает в убийстве сына. Она вам успела принести заявление?
— Вы у неё в квартире бывали? — продолжал спрашивать капитан, игнорируя вопрос журналиста и деловито стуча на печатной машинке.
— Дважды! — ответил Берестов. — Один раз две недели назад в понедельник, второй раз на следующий день, во вторник.
— С какой целью вы у неё были?
— Брал интервью.
— О чем было интервью?
— Первый раз об инопланетянах, которые появлялись в её квартире, второй раз она рассказывала об убийстве сына.
Капитан перестал печатать и внимательно посмотрел на журналиста.
— У неё в квартире появлялись инопланетяне? — спросил он.
— Да появлялись. Причем дважды, — невозмутимо ответил Берестов. После первого появления у неё сгорели все электроприборы. А во время второго чуть не случился пожар на кухне.
Капитан едва заметно усмехнулся и снова застучал на машинке, но уже молча. Когда он закончил, то вдруг внезапно предложил в повелительном тоне:
— А сейчас нам нужно с вами поехать в её квартиру. У нас к вам ещё будут вопросы. На месте.
Они доехали до Большой Дорогомиловской, поднялись на двенадцатый этаж, и, когда вошли в однокомнатную квартиру Климентьевой, капитан с улыбкой произнес:
— Сейчас внимательно осмотритесь и скажите: все ли здесь на месте?
— Да откуда я знаю? — пожал плечами Берестов.
Тем не менее он прошел на кухню: она выглядела точно так же, как в его последнее посещение. В первое — конечно, без слез не взглянешь: посередине стоял стол с перевернутым телевизором и все было захламлено, как в сарае. А во второй раз — идеальный порядок. Сейчас, правда, серединка на половинку. По всей видимости, давно не убиралась. Берестов пожал плечами и взглянул на люстру. Плафон как плафон. А в первый раз было черт-те что: светильник из пяти лампочек.
— По-моему, люстра была другой, — неуверенно пробормотал Берестов и заглянул в мойку. — Посуды, кажется, в мойке было меньше. Все остальное по-прежнему.
Капитан с серьезным лицом записал слова Берестова в блокнот, и они прошли в комнату.
В комнате Берестов, как ни вертел головой, никаких изменений не обнаружил. Все было на месте: стенка у стены, напротив — диван и два кресла. Между ними журнальный столик. На потолке люстра с пятью рожками. Ближе к окну на стене портрет сына в черной рамке. Над диваном развешены фотографии… Стоп! Одной фотографии не было. Той самой, с презентации фильма «Семнадцать мгновений весны» с известными артистами. И она среди них — вторая Татьяна Доронина. Берестов трижды осмотрел стены, прежде чем произнес:
