— Любопытно… — пробормотал Берестов задумчиво. — Извините за мою неосведомленность, но я слышал, что в какой-то из своих приездов он очень хотел встретиться с российскими космонавтами, и особенно с Коваленком.
— Это во время второго приезда. Я и организовал их встречу в Звездном городке.
— И сами присутствовали? — удивился Берестов.
— И присутствовал, и стенографировал их разговор.
— У вас есть стенограмма разговора Бонджовани с Коваленком?
— Есть.
— И можно посмотреть?
— Можно.
— И даже сфотографировать?
— Нет проблем.
Сердце Берестова замерло, как у рыси, унюхавшей добычу.
— Можно подъехать сейчас?
— Подъезжайте, — невозмутимо разрешил подполковник.
Берестов записал адрес (почему-то домашний) и, схватив фотоаппарат, рванул на метро до Ленинского проспекта.
Буквально через двадцать минут он набирал код подъезда подполковника, а ещё через минуту звонил в квартиру на четвертом этаже.
Дверь открыл мужчина, невысокого роста с тонкими бесцветными губами и пытливым взглядом. Во всем его облике чувствовалась военная собранность.
— Леонид? — произнес он сдержанно и распахнул дверь.
В комнате, куда проследовал журналист, одна стена состояла из высоких, до самого потолка, шкафов, а у противоположной — стояли диван и пианино. На журнальном столике лежало несколько картонных папок. По столу были разбросаны любительские фотографии Джорджио Бонджовани. «Подготовился серьезно», — подумал Берестов и сразу уставился на фотографии.
— Присаживайтесь, — коротко произнес подполковник, жестом указывая на диван. — Кофе или чай?
— Без разницы!
Чашки, сахарница и банка растворимого «Нескафе-Голд» тоже были неподалеку — на подоконнике. Все это мигом перекочевало на столик, а журналист все не мог оторваться от фотографий. На них Бонджовани выглядел удивительно домашним. Вот с задранной майкой — охотно демонстрирует любопытным свои кровоподтеки в области сердца. Вот он в постели на белоснежном белье с расплывшимся взором, а в это время его голову гладят тонкие женские руки. Вот он смеющийся в кругу таких же веселых и явно подвыпивших людей. Вот Бонджовани музицирует на пианино, причем на том самом, которое сейчас стоит в комнате. Берестов поднял голову и убедился, что Бонджовани играл на пианино именно в этих стенах.
— Кто это снимал? — спросил Леонид.
— Я, — коротко ответил Заруднев.
— Классно, — похвалил журналист. — Он что же, играет на музыкальных инструментах?
— Только когда на подключке, — кивнул на потолок Заруднев. — Музыке он никогда не учился. И играть в общем-то не умеет. Но когда на него снисходит, он садится за пианино и играет весьма профессионально. Вернее, не он играет, а за него играют.
