— Да, такие агентства тоже создаются при наших структурах.
— Вы создаете структуры?
— Учреждаем! На сегодня в наших руках сосредоточено более ста структур. Почему бы нет? Мы входим в число учредителей различных банков, в состав советов и наравне с банкирами получаем дивиденды от деятельности банков.
— Но чтобы стать учредителем банка, нужно иметь первоначальный капитал.
— Мы ценны банкирам не деньгами, а своим именем. На нас работает имидж.
Теперь пришла очередь улыбаться Берестову: он представил, как входят «альфовцы» в банк в камуфляже и вежливо просят, чтобы их взяли в Совет директоров. Редкий банкир рискнет отказать в подобной просьбе.
— Кроме того, — продолжал спокойно Тургенев, — нынешние ветераны сегодня активно входят во власть.
— Во власть? — поднял брови Берестов.
— Почему нет? Мы никогда не скрывали и сейчас стоим на этих позициях, что люди, которые много лет проработали в КГБ, имеют такое же право идти во власть, как и остальные граждане России. Если преступники и бандиты пытаются войти во власть, то нам, как говорится, сам бог велел! На сегодняшний день мы уже обладаем некоторой долей власти. Я — депутат Госдумы. Бывшие наши спецназовцы — мэры городов, советники законодательных собраний, председатели дум как в Москве, так и в других городах.
— А бывали случаи, когда спецназовцы, выйдя на пенсию, спивались? — не выдержала профессиональная натура Берестова.
— Могу назвать только один случай. Это был мой подчиненный. Фамилию называть не буду. После штурма дворца Амина у него случился психологический срыв. Он не мог выйти из штопора. Стал злоупотреблять. В прошлом году мы его похоронили…
— Понятно… — задумался Берестов и вдруг понял, что никому из этой структуры не то что спиться, но и помыслить об этом нельзя, ибо жизнь им уже не принадлежит, поскольку они все повязаны одним жгутом. Понятно, что любой шаг в сторону рано или поздно кончается похоронами.
И когда Берестов спускался по ступеням в сопровождении бойца специального назначения, неожиданно встретился с другим бойцом, поднимающимся навстречу. Это был черноволосый, стриженный под ежик парень лет двадцати пяти. У него были голубые глаза, тонкий нос с небольшой горбинкой, на подбородке ямочка, а на лбу бордовый шрам с белыми лапками от швов. Увидев Берестова, он улыбнулся. Берестов улыбнулся тоже.
А когда через час журналист столкнулся в редакции с Авекяном, то едва удержался, чтобы не сказать ему что-нибудь по поводу его нерусской «бестолковки».
