— Решайте быстрее, шеф, — произнес нетерпеливо Рахметов.
— Вы считаете, что это тот случай, когда можно отойти от принципов? произнес шеф.
— Я считаю, да! — ответила девушка.
— Вы тоже так считаете, Рахметов?
— Мы никогда не убивали сами, но в данный момент во имя интересов нации я готов взять на себя грех. Смирнов должен быть ликвидирован.
Шеф вытащил из кармана радиотелефон и произнес:
— Серега, прекращай преследование. С Софьей все в порядке.
Мужчины запрыгнули на мотоциклы и, приказав девушке ждать Серегу, с потушенными фарами понеслись в Черные Грязи.
Было половина двенадцатого, когда Коломенцев возвратился домой. Выскочившая из постели Вероника видела из окна, как торопливо он въехал во двор и с потерянным лицом вошел в дом. «Сейчас с раскаянием упадет на грудь и начнет плакаться, — подумала Вероника, предчувствуя победу. — Мужики все одним миром мазаны: когда им плохо, неизменно возвращаются к женам». Она оказалась права.
Григорий зашел в спальню жены, пластом рухнул на одеяло и с отчаянием в голосе простонал:
— Я убил двоих.
Вероника вздрогнула, хотя знала, что этого не могло быть.
— Зарубил топором? — на всякий случай спросила она.
Коломенцев поднял голову и увидел в глазах жены насмешку. От этого его охватило ещё большее отчаяние.
— Я серьезно! Только что вот этими руками я пристрелил двоих, тряхнул ладонями президент.
— Ах, все-таки пристрелил, — иронично улыбнулась Вероника, облегченно вздохнув. — И кого же мы пристрелили?
— Смирнова, — с ненавистью прохрипел Коломенцев. — И эту сучку… его любовницу.
— На которой ты собрался жениться? — уточнила Вероника.
Коломенцев тяжелым взглядом посмотрел на супругу. Он хотел спросить: «Откуда ты знаешь?» — но вместо этого униженно пролепетал:
— Прости. Я был дураком…
Григорий потянулся было к жене, но она отстранилась:
— Расскажи, как это произошло.
— Он лежал в ванне. Я выстрелил… Он нырнул и больше не вынырнул.
— А долго ты ждал, пока он вынырнет?
— Минуты две.
— Целых две? — издевательски цокнула языком Вероника. — Как ты выдержал? Ты же боишься крови.
— Крови я не видел. Было все в пене.
— Ну а как ты убил свою возлюбленную? — поинтересовалась Вероника с издевкой в голосе.
— Из машины. Я выстрел в неё два раза. Она упала.
— Кровь была?
Коломенцев открыл было рот, чтобы воскликнуть: «Да сдалась тебе эта кровь!», да так и замер с раскрытым ртом. Он помнил, как стрелял, помнил её удивленные глаза, помнил, как она всплеснула руками и свалилась с мотоцикла, но крови, хоть убей, он не помнил.
