Таким образом, перед нами весьма необычное явление культуры — книга, написанная по мотивам фильма. Причем речь никоим образом не идет о критическом исследовании; в данном случае кино служит исходной реальностью, чем-то вроде «жизненных впечатлений», которые писатель традиционно предлагает читателю, не испытывая никаких сомнений по поводу ценности своего приношения. Кино как зрелище и как событие уже давно обладает определенными преимуществами перед прочими жизненными впечатлениями. Во-первых, интенсивность переживаний диктует первоочередность запоминания. Во-вторых, неповторимость собственно житейских сюжетов давно уже отошла в прошлое — нам только кажется, что мы живем разные жизни, утверждает Джейк Хорсли, — на самом деле каждому предъявляется к проживанию примерно одно и то же. А извлечь нечто уникальное и индивидуально-поучительное из фильма ничуть не труднее, чем отыскать действительно свое в шаблонной стандартной повседневности. Жизнь, прожитая зрителем в кино, порой куда более содержательна, чем жизнь, проведенная клерком в офисе. Следовательно, и писатель, собирающийся делиться впечатлениями, имеет полное право руководствоваться опытом более интересной и насыщенной жизни — даже странно, что такое очевидное соображение никому прежде не приходило в голову.
Автор «Воина матрицы» решился на эксперимент по пересмотру контуров «реальной жизни, требующей осмысления»; эксперимент завершился успехом, свидетельством чего и является эта книга. Может быть, начинание окажется пророческим, станет первой ласточкой в ряду опирающейся на кинореальность литературы. Во всяком случае, благодаря Хорсли мы теперь располагаем удивительным «мультимедийным» произведением, отдельные части которого создавались в разное время разными людьми, причем между видеорядом и фильмом нет отношений первичности и вторичности: книга является путеводителем по фильму и прилегающему к нему пространству воображения — но она же служит и органичным философским обобщением зрелища. В едином языке произведения нет никакого разнобоя.
Что же представляет собой грозная и вездесущая Матрица? Прежде всего это новое имя и новый облик сверхперсональной силы, давно уже известной в своих прежних воплощениях. Когда-то не видимые невооруженным глазом существа, избравшие своей средой обитания человеческий мир (социальность), напоминали мифических чудовищ — таков, например, Левиафан, описанный Томасом Гоббсом. Сюда же относятся и инфернальные обитатели иномасштабных пространств, выслеженные Даниилом Андреевым: уицраоры, питающиеся великодержавными аффектами, игвы, жаждущие
