Потом она прошла через Станцию к Лили и встала рядом с ней. Пока она шла, выражение изумления на ее лице сменилось спокойной улыбкой. И еще – она чуть отвела плечи назад.
На мгновение я позавидовала ей; но для нее это было двойное чудо, если вспомнить о ее возрасте, а тут уж завидовать не приходится. И честно говоря, я немного испугалась. Даже когда я была с Дейвом, у меня возникали сложности насчет этого дела – завести ребенка.
***
И все же я встала вместе с Сидди, – я не могла усидеть на месте и он, думаю, тоже, – и рука об руку мы пошли к контрольному дивану. Бур и Севенси были там, вместе с Брюсом, конечно, а потом – ой, держите меня эти двое, Солдаты до гробовой доски, Каби и Марк – тоже направились к нам от бара, и в глазах их не сверкали отблески воинской доблести Крита и Рима, а вместо этого, мне показалось, там было что-то друг о друге. А через мгновение Илли медленно отделился от рояля и пошел вслед за ними, слегка волоча щупальца по полу.
Мне кажется, вряд ли он так уж сильно надеялся завести маленьких илиляточек; разве что эти анекдоты, которые рассказывают про лунян, небеспочвенны. Может, он был лицо заинтересованное, а может, и нет. Может быть, он просто считал, что Илли следует быть на той стороне, чьи батальоны сильнее.
Позади раздались шаркающие шаги; из Галереи появился Док. Он нес какую-то абстрактную скульптуру, размером с новорожденного младенца. Это была груда склеенных между собой шаров, идеальной формы, серых и сверкающих. Размером они были с мячи для гольфа. Эта куча образовывала нечто вроде модели мозга, только всюду были дырки. Док протянул нам эту штуку, как ребенок, который ждет, чтобы его похвалили, а потом начал шевелить губами и языком, изо всех сил пытаясь что-то сказать, и я подумала: «Может, Максим Алексеевич и пьет до потери пульса, и вообще у него дырки в голове, но чутье у него верное, да благословит Бог его чуткое русское сердце».
Мы все столпились вокруг контрольного дивана, как футбольная команда, сбежавшаяся к капитану за инструкциями. «Мироносцы» – вот как мы ее назовем. Севенси был бы защитником или центровым, а Илли на левом краю какой был бы нападающий! И количество, кстати, соответствует. Эрих стоит в одиночестве у бара, но вот даже он… «О нет, этого быть не может» подумала я, – даже он направился к нам. Потом я заметила, что лицо его дергается больше, чем когда-либо. Он остановился на полпути и попытался выдавить улыбку, но это у него не очень получилось. «В этом весь мой маленький комендант, – подумала я, – нет у него командного духа».
