А на зону чай часто просто забрасывают, поэтому лагеря и объекты, находящиеся в них, окружены сеткой «противокида» высотой пятнадцать — двадцать метров. На этой сетке всегда висят «мертвяки» — не долетевшие до зоны пакеты с чаем, висят как повешенные, служа предметом частых пересудов зэков. Мастера «кида» — это непревзойденные спортсмены. Рейтинг зоны повышается, если туда можно закидывать, забрасывать с размаху — с руки, с бега, с машин, с мотоциклов. Используют даже самострелы-арбалеты и переносные «кидо-бросальные» машины. Кидают обычно в праздничные, воскресные дни, ночью, заранее оповещая о времени. Удачный «кид» — просто праздник: шутка ли, получить два килограмма чаю сразу!
…И тут Великанов вспомнил, как пахан камеры, высокомерный, тощий, сравнительно молодой человек примерно его возраста, то есть лет тридцати, упоминал как-то имя Гном. Прошло уже немало времени, множество других имен, кликух, погремух, погонял было произнесено при Великанове, и немудрено, что поначалу они заслонили это простое и короткое прозвище — Гном. Гном был киллером, которого засылали на зону с единственной целью — убить кого-либо. Собственно, он давно уже не выходил на свободу, но по воле тех, кому подчинялся или на кого работал, он таинственным образом переправлялся на новую зону, к «нужному» человеку.
6
В половине первого Турецкий с Гордеевым сидели на антресолях ресторана «Пушкинъ». С некоторых пор это было их любимое заведение, адекватного объяснения чему в принципе не имелось. Просто звезды так сошлись. Немало было в городе ресторанов, которые в разные времена почтили своим вниманием знаменитый следователь и известный адвокат, в некоторые из них они продолжали ходить и поныне. Но почему-то с давних пор, когда вставал вопрос, где назначить деловую встречу или дружеский обед (что, как правило, подразумевает не менее серьезные разговоры), никаких иных вариантов, кроме респектабельного заведения на Тверском бульваре, не рассматривалось. На первом этаже там располагалось кафе, на втором и на антресолях — ресторан, причем в ресторан можно было подняться на старинном лифте с кружевным литьем.
Гордеев, едва заглянув в меню, стилизованное под газету с заголовком «Гастрономический вестник», заказал солянку и холодец. Турецкий кивнул официанту, который их обоих прекрасно знал, и кивок этот означал «мне то же самое».
Вяло ковыряясь в солянке, Турецкий смотрел на стену, на которой висела «сравнительная таблица скорости некоторых движений» — парохода, велосипеда, скаковой лошади, пушечного ядра и звука. Все это он видел много раз, и в голове у него были совсем другие мысли. Он размышлял над «сотовой» проблемой Гордеева и не был убежден, что тот ее не высосал из пальца. Некоторая мнительность Юрию Петровичу была свойственна, и это было одновременно его и слабой, и сильной стороной. Когда он тревожился понапрасну, это вызывало здоровое раздражение у друзей или у тех, кто в этот момент находился рядом. В противном же случае, когда его проницательность была на высоте, он, как правило, оказывался единственным, кто почувствовал опасность.
