Брике(наставительно). Когда бы человеку ни заткнули рот, это всегда вовремя. Разве только, когда он пьет… Эй, сода-виски!
Голоса. Сода-виски директору!
Манчини. Но это же обскурантизм! Ты опять философствовать, Брике?
Брике. Я сегодня тобою недоволен, Тот. Зачем их дразнить? Они этого не любят. Ваше здоровье! Хорошая пощечина должна быть чиста, как кристалл — бац! бац! правая, левая — и готово. Им приятно, и они смеются и любят тебя. А в твоих пощечинах есть какой-то привкус… понимаешь, какой-то запах!
Тот. Но ведь они же смеялись!
Брике. Но без удовольствия, без удовольствия, Тот! Ты платишь, но тотчас же делаешь перевод на их имя, это неправильная игра, тебя не будут любить.
Джексон. Это самое и я ему говорю. Он уже начал их злить.
Безано(входя). Консуэлла, где ты? Я тебя ищу. Идем!
Оба выходят. Барон, помедлив, следует за ними; Манчини почтительно провожает его до дверей.
Тот. Ах, вы не понимаете, друзья! Вы просто устарели и потеряли нюх сцены.
Джексон. Ого! Это кто же устарел, молодой человек?
Тот. Не сердись, Джим. Но это же — игра, вы понимаете? Я становлюсь счастлив, когда я выхожу на арену и слышу музыку. На мне маска, и мне смешно, как во сне. На мне маска, и я играю. Я могу говорить все, как пьяный, ты понимаешь? Когда я вчера с этой дурацкой рожей играл великого человека — философа!.. (Приняв надменно-монументальный вид, Тот повторяет при общем смехе вчерашнюю игру.) И шел так, — и говорил, как я велик, мудр, несравненен, — какое живет во мне божество, — и как я высок над землею, — и как слава сияет вокруг моей головы! — (Меняя голос, скороговоркой.) — И ты, Джим, первый раз ударил меня — и я спросил: что это? Мне аплодируют? — И когда при десятой пощечине я сказал: кажется, за мной прислали из академии? (Играя, оглядывается с видом непобедимой надменности и величия.)
Смех. Джексон наносит Тоту пощечину.
За что?
Джексон. За то, что ты играешь даром, дурак. Гарсон, счет.
Смех. Вдали звонок, призывающий на арену. Артисты быстро расходятся, некоторые бегут. Торопливо получают по счету лакеи.
Брике(протяжно). На арену! На арену! Манчини. Мне нужно сказать тебе два слова, Тот. Ты еще не уходишь?
Тот. Нет, я буду отдыхать.
Брике. На арену! На арену!
Клоуны, визгливо напевая, уходят. Постепенно расходятся все. Там бравурные звуки музыки. Тот с ногами забирается на диван, зевает.
Манчини. Тот, у тебя есть то, чего никогда не было в моем роду: деньги. Я скажу дать бутылочку? Послушайте, принесите.
