На пятьдесят шестом километре поезд начал сбавлять ход.
— Есть! Наш вагон последний. Подфартило!
Хорек засуетился и стал торопливо набирать номер на мобильном.
— Мы отцепляем вагон. Он предпоследний. Ага…
Он подтолкнул замешкавшегося Жмыха.
— Пошли, пора…
Они скатились к железнодорожной насыпи и побежали вдоль путей, шурша гравием, который разлетался из-под ног в разные стороны. Бежать пришлось недолго — быстро догнали едва ползущий вагон и по очереди запрыгнули на подножку. Хорек сразу же оседлал сцепку и работа закипела. Он не без усилий отцепил тормозной шланг, Шнур достал свой инструмент — кувалду, и стал лупить по сцепке.
— Дай я, — протянул к кувалде руку Жмых. — У меня удар сильнее.
Но Шнур уже справился и сам. Последние два вагона сначала по инерции катились за составом, потом начали замедлять ход, все медленнее и медленнее и наконец совсем остановились. Шнур утерся рукавом, размазав мазут по всей широкой морде, и радостно улыбнулся, ощерив крепкие белые зубы.
— Оп-паньки, приехали!
Братки спрыгнули с подножки и повернувшись к дороге, замахали руками.
Им и в голову не приходило, что с другой стороны насыпи за их действиями наблюдали их враги — Куренной с казачками. На возвышенности стояли три машины «казачков», откуда им было видно как на ладони — суетня братков, а потом и приглашающие их жесты, адресованные выжидающим в стороне подельникам.
— Есть… — обронил Куренной, опуская бинокль. — Предпоследний вагон.
— Начнем? — Клест нетерпеливо засучив ногами, потому что тоже лежал в траве и уже готов был сорваться по первому приказу Куренного.
— Погодь, — придержал его прыть Куренной, опять приложив к глазам бинокль. Вагоны окончательно остановились, и с противоположной насыпи к ним уже съезжали три машины.
— Негоже нам заниматься черной работой. Мы ж казаки, а не якась там шпана. Нехай они вскроют, а там побачим.
Тем временем из машин выскочили не менее дюжины ворыпаевских, оживленно жестикулируя и переговариваясь, все при оружии. Куренной переводил окуляры бинокля по лицам, почти всех он знал, но вдруг увидел среди них Турецкого.
— Мать твою… — от неожиданности выругался Куренной. — Там Антон…С ними.
Клест напряженно вглядывался в лица.
— А ты казал, шо его убили ворыпаевские… Выстрел слышал… Это он нашего Димона застрелил, а сам переметнулся. Ах он дятел хренов! Сукодей! Я ж говорил, шо засланный он. А вы все ему в рот заглядывали, каждому его слову верили.
Клест вытащил из-за спины винтовку:
