— Ага. Если менты раньше не нагрянут, — сказал Невлер, разливая по стаканам водку. — Вован, тебе накапать?
— Не, я в завязке.
— «Менты», — недовольно передразнил Парша. — Вечно ты каркаешь. — Он взял свой стакан, посмотрел сквозь него на лампочку и поморщился: — Опять волос в стакан натряс.
Невлер осклабил желтоватые зубы:
— Да ладно тебе. Волосы — не мандавошки, пить не западло. Давай за успех!
Они чокнулись гранеными стаканами и выпили.
Парша вытер рот рукавом кожанки, посмотрел на окровавленного мужчину. Потом поставил стакан на стол, встал и подошел к Вовану.
— Вовчик, дай-ка мне биту.
— Не дам, — упрямо ответил Вован.
Парша перевел на него осоловелый взгляд:
— Почему?
— Да знаю я тебя. У тебя, как лишнего выпьешь, сразу башню сносит. Ты его сейчас замочишь, а мне потом перед Ричардом отвечать.
— Здравствуй, мама, новый год! Почему тебе-то?
— Потому что Ричард меня главным назначил, — сурово сдвинув брови, напомнил Вован.
Парша насмешливо прищурил левый глаз:
— Когда это?
Вован вновь сплюнул на пол и ответил полным амбиций голосом:
— Ты че, Парша, в натуре, в уши долбишься? Да когда уходил! Так и сказал: «Вова главный. За все отвечает». Вот хоть у Петруся спроси! — Вован повернулся к Невлеру: — Петрусь, скажи, в натуре, так и было?
Невлер кивнул:
— В натуре, так и было.
Некоторое время Парша молчал, обиженно и мрачно поглядывая на приятелей. Затем, видимо смирившись, махнул рукой и сказал:
— Ладно, не дашь биту — не надо. Я с ним и так побазарю.
Он повернулся к окровавленному мужчине, долго смотрел на него, явно что-то соображая, потом криво усмехнулся и, не спуская глаз с мужчины, спросил:
— Слышь, Вован, а баба его где?
Вован хмыкнул:
— Там же, где была. В багажнике. Где ей еще-то быть? Ты ж сам ее туда запихивал. — Он наморщил лоб и вздохнул: — Зря мы вообще ее сюда притащили. Теперь возни в два раза больше будет.
Парша посмотрел на него красными от выпитого, белесыми и неподвижными, как у манекена, глазами:
— Дурак ты, Вован, а не главный. Вот телка нам и поможет этого фраера расколоть.
— Как это? — не понял Вован.
— А так. Тащите сюда эту шалаву. А я пока с бакланом этим переговорю. Дам ему последнее слово перед казнью.
— Какой еще казнью? — вновь не понял Вован.
— Да это он образно говорит, — объяснил ему со своего места Петруня. — Типа последний раз спросит, а если тот опять молчать будет, за бабу его возьмется.
— А-а, — протянул Вован. — Ну, так и че, тогда пошли за бабой?
— Пошли, — согласился Петруня, но со стула не встал.
