Застонав от боли, Турецкий попятился и, споткнувшись об бордюр, повалился на асфальт, больно ударившись затылком.
Он услышал звонкие шаги где-то рядом с собой и, тут же определив, откуда раздаются шаги, и собрав волю в кулак, рывком откатился в сторону. Что-то тяжелое ударилось об асфальт в том месте, где он только что лежал.
Турецкий отнял ладони от лица и так быстро, как только мог, поднялся на ноги. Его душил кашель, но, превозмогая боль, он резко вытянул руки вперед. Пальцы его левой руки коснулись прохладной ткани чужой куртки. Темная тень, едва различимая за пеленой жгучих слез, отшатнулась в сторону, но Турецкий успел ударить по ней кулаком — быстро и хлестко. Удар пришелся незнакомцу в лицо.
Турецкий, не медля ни секунды, ударил еще несколько раз. Темная фигура, рыкнув что-то нечленораздельное, повалилась в черный провал арки. Турецкий собрал волю в кулак и прыгнул на незнакомца, теперь уже почти наугад, потому что воспаленные глаза отказались ему подчиняться.
Борьба завязалась на земле. Турецкий изо всех сил пытался прижать незнакомца корпусом к асфальту, одновременно сомкнув на его шее пальцы. Шея была мускулистая, да и сам незнакомец оказался парнем крупным и сильным. Дрались мужчины молча, лишь изредка постанывая и покряхтывая. Незнакомец изо всех сил пытался выскользнуть из-под Александра Борисовича и отвести его руки от своей шеи, но в Турецкого словно бес вселился. Он не чувствовал боли от ударов противника, он чувствовал лишь измельченное стекло, забившее ему ноздри и глаза, и эта боль придавала ему ярости.
Боль проникла в голову Турецкого, объяв пылающим огнем лобные доли, и Турецкий ударил этой звенящей, онемевшей головой противника в лицо. А потом еще раз. Он услышал хруст ломающейся кости. Противник захрипел, выгнулся дугой, дернулся еще несколько раз и затих.
Турецкий разжал затекшие пальцы, отвалился от незнакомца и сел рядом с ним, тяжело дыша и тряся покалеченной головой.
Придя в себя и увидев перед собой лицо Турецкого с красными, пылающими гневом глазами, с разводами грязи на щеках, похожими на боевую окраску, незнакомец попытался вскочить на ноги, но не смог. Его руки были крепко стянуты за спиной ремнем. Он снова попытался подняться, но Турецкий небрежным, почти ленивым движением ткнул его пальцами в грудь, и парень, потеряв равновесие, снова рухнул на асфальт.
— Вижу, ты очухался, — сказал Александр Борисович. — Это хорошо. Теперь можно поговорить.
