Риневич пожал плечами:
— Ну не был, ну и что?
— Ты просто сердишься на Генриха, а ресторан тут ни при чем.
Риневич убрал руку от ее щеки и сердито насупился.
— Ну тогда, может, закажем что-нибудь горячее? — проворчал он. — Тут вроде неплохо готовят телятину. Подыхаю с голоду.
Брюнетка сделала бровки «домиком» и сказала с просящей ноткой в голосе:
— Милый, но это будет неделикатно по отношению к Генриху. Ты ведь сам говорил, он просил без него не начинать.
— Не начинать, не начинать… — пробурчал Риневич. — Но мы все равно уже начали. — Он взял бутылку и вновь наполнил свой бокал. — Ну ладно, Динка, напьюсь — сама будешь виновата, — пригрозил Риневич. — И домой меня на себе потащишь.
— Ничего, дотащу, — успокоила Риневича подруга. — Не впервой уже. И потом, своя ноша не тянет.
Однако напиться Олег Александрович не успел. Едва он поднес бокал ко рту, как за спиной у него раздался насмешливый голос Боровского:
— Та-ак. А здесь уже, оказывается, пьют! А почему без нас?
Риневич обернулся и в сердцах воскликнул:
— Геня! Ну где тебя черти носят? Мы тут с Динкой уже пару ежиков родили, пока тебя жда… — Риневич осекся. Генрих обошел вокруг стола, и только теперь Риневич увидел, что его друг не один. Он держал за руку высокую стройную девушку, и девушка эта была настоящей красавицей. Густые каштановые волосы, спадающие на плечи мягкими волнами; тонкое, аристократическое лицо, лучистые карие глаза, аккуратный носик и большой, чувственный рот.
— Джулия Робертс, если не ошибаюсь? — сострил Риневич, поднимаясь со стула навстречу красавице.
— Угадали, — с веселой улыбкой ответила незнакомка. — Проездом и только на один день. Так что пользуйтесь случаем.
Риневич изящным движением поцеловал девушке руку и по-гусарски щелкнул каблуками.
— Поручик Лермонтов, — представился он. — К вашим услугам.
Девушка засмеялась, а Боровский, лицо которого прямо-таки светилось от счастья, обнял девушку за талию, притянул ее к себе и объявил торжественным голосом:
— Познакомьтесь, ребята, это моя новая жена — Ляля!
Лица Риневича и его подруги вытянулись.
— Жена? — охнула брюнетка Дина.
— Как жена? — открыл рот Риневич — Настоящая, закольцованная?
Боровский поднял правую руку и показал другу безымянный палец, на котором поблескивало тонкое обручальное колечко.
— Ну и дела, — выдохнул Риневич. — Как это могло случиться?
— Очень просто. Мы расписались, — ответил Генрих Игоревич.
— И когда же с вами случилось это несчастье?
