5) От меня ушла жена.
6) Ушла, потому что изменяет мне с моим другом и коллегой.
7) В окно влетела граната.
8) Происхождение гранаты и смысл «послания» (если это действительно «послание») неизвестны.
Это на одной чаше весов. А на другой:
1) Приглашение на новое место работы.
2) Что за работа — доподлинно неизвестно.
3) Все это похоже на дурную шутку или чей-то злой розыгрыш.
4) От меня ушла жена.
Итог: Александр Борисович Турецкий в полном дерьме, и выбраться из этой кучи дерьма у него нет никаких шансов.
Теперь вопрос: что делать дальше? С личной жизнью, похоже, ничего уже не сделаешь. Треснула по швам и лопнула, как гнилой бурдюк. О, кей. Остается профессиональная жизнь. Вот здесь еще можно кое-что наладить, было бы желание.
Значит, самое время заняться профессиональной жизнью.
Итог: с сегодняшнего дня сажусь на диету, завязываю с выпивкой и начинаю заниматься спортом. В разумных пределах, конечно.
Кто знает, что еще ждет впереди. Предчувствия у меня самые мрачные. А до сих пор они меня ни разу ни обманывали».
14
Едва Турецкий убрал тетрадь в стол и закрыл ящик на ключ, как в дверь позвонили. Где-то в глубине сознания забрезжила надежда на то, что это вернулась Ирина. Но Турецкий тут же одернул себя: у Ирины есть свой ключ.
До прихожей Александр Борисович шел прихрамывая. Прыжок на пол все еще давал о себе знать. Открыв дверь, Турецкий удивленно посмотрел на гостя.
— Антон?
— Здравствуй, Александр Борисович.
Плетнев стоял на пороге, сунув руки в карманы брюк, и смотрел на Турецкого исподлобья.
— Проходи.
Турецкий посторонился, давая коллеге войти. Однако дальше прихожей Антон Плетнев почему-то не пошел.
— Ты по делу или так? — поинтересовался Турецкий, окидывая взглядом коренастую фигуру гостя.
— По делу, — ответил Плетнев, как показалось Александру Борисовичу, немного смущенно.
Турецкий усмехнулся — зло и презрительно (и это не укрылось от быстрого взгляда Плетнева).
— Ну, давай, выкладывай. Или сначала выпьешь кофейку?
— Спасибо, не буду. — Плетнев вынул руку из кармана, посмотрел на ладонь и снова сунул руку в карман, словно не знал, с чего начать, и теперь бестолково и растерянно тянул время. Наконец он поднял на Турецкого мрачный взгляд и сказал:
— Помнишь наш последний разговор?
— Конечно.
— Я тогда хотел позвонить тебе и сказать, что был не прав. Хотел извиниться за все, что наговорил.
— Но потом решил прийти и высказать все лично? — сухо поинтересовался Турецкий.
Плетнев покачал головой.
