– Дедушка! – запротестовала Лайла, ужаснувшись, и бросила быстрый взгляд через плечо на Джосса. Он стоял, высокий и молчаливый, позади нее, не сводя взгляда с лица дедушки Джорджа. Лайла вспомнила, что он приехал в Боксхилл по какому-то делу, касающемуся ее двоюродного деда, и посочувствовала ему. Быть пойманным целующим племянницу хозяина – далеко не лучший способ для завязывания отношений.
– Вы не сын Баррелов, а? Нет, едва ли. У него волосы светлее, чем у Лайлы. Если только память не подводит меня, как мои колени, я никогда вас раньше не видел. – Джордж Бартон подозрительно воззрился на Джосса.
– Меня зовут Джослин Сан-Пьетро, – резко проговорил Джосс, словно ожидая, что это имя о чем-то скажет старику. Дедушка Джордж сердито зыркнул на Лайлу, прежде чем вновь перевел взгляд на Джосса. Несмотря на возраст и немощь Джорджа Бартона, в нем вдруг появилось нечто грозное.
– Здесь, в Виргинии, мы вызываем мужчину на дуэль за меньшее, чем вы сделали сегодня, сэр. Незнакомцы не уводят юных леди в темноту и не целуют безнаказанно.
– Дедушка!..
– А вы, мисс, вообще молчите! Черт, до чего же женщины глупы, и вот вам доказательство! Прийти сюда одной с мужчиной, которого мы совсем не знаем! Тебе еще повезло, что я пришел вовремя. Он…
– Прошу прощения, но вы знаете меня, сэр. Во всяком случае, должны знать. Полагаю, я ваш внук.
Потрясенное молчание последовало за этим откровением. Лайла во все глаза уставилась на Джосса, открыв рот. У Джорджа и Аманды никогда не было детей…
– Мой внук? Вздор! У меня нет…
Дедушка Джордж никогда не говорил, он рявкал, как рявкал и сейчас, когда схватил Лайлу за руку и оттащил от высокого смуглого мужчины, который стоял и смотрел на него непроницаемым взглядом. Лунный свет отражался от его глаз, отчего те мерцали в темноте ярким изумрудным светом. Джордж Бар-тон резко осекся. Его ладонь больно стиснула руку Лайлы, когда он уставился на Джосса. Лайла увидела, как лицо ее двоюродного деда заметно побледнело.
– Господи помилуй! Виктория!
– Виктория Бартон была моей бабушкой. – Голос Джосса ничего не выражал. – Эммелина, ее дочь, была моей матерью. По ее словам, она также была вашей дочерью. С прискорбием вынужден сообщить вам – хотя не думаю, что вы когда-либо признавали ее существование, – что она умерла три месяца назад. Она оставила для вас несколько писем, которые, насколько я понимаю, были написаны ее матерью, и умоляла меня на смертном одре передать их вам. Как только я исполню ее просьбу, то тут же откланяюсь.
