30 марта 1850 г.
II
Поскольку мистер Уэлкс предпочитает развлекаться в театрах, именуемых "Салунами", мы как-то в понедельник отправились в такое заведение, ибо мистер Уэлкс и его друзья обычно веселятся по понедельникам.
Салун, о котором пойдет речь, - самый большой в Лондоне ("Орел", что на Сити-роуд, следует исключить из этого родового понятия, так как там вниманию публики предлагаются представления иного сорта) и расположен неподалеку от Шордичской церкви. У него есть и второе название - "Народный театр". Цены местам там такие: ложа - шиллинг, партер - шесть пенсов, ярус - четыре пенса, галерея и задние ряды - три пенса. Половинные цены отсутствуют. Первая пьеса на этот раз описывалась в афишках как "величайший гвоздь сезона, великолепная новая исторически-фантастическая драма, объединяющая сверхъестественные явления с подлинными фактами и сводящая необычайные потусторонние причины воедино с материальными, ужасающими и потрясающими следствиями". Никакие королевские кони и никакие королевские солдаты * не сумели бы увлечь мистера Уэлкса в вышеупомянутое заведение с такой неотразимой силой, как это описание. Тем более что оно было снабжено литографическим изображением главных сверхъестественных причин, объединенных с наиболее завлекательными из материальных, ужасающих и потрясающих следствий. Вот почему нам сперва не удалось найти самого крохотного местечка в зале, где можно было хотя бы встать, а на этот раз, когда мы платили наличными за маленькую ложу на сцене, величиной с душевую будочку, нас со всех сторон теснила толпа желающих приобрести билеты, хотя кассир утверждал, что "в зале яблоку упасть негде".
Подъезды и коридоры Народного театра являли многочисленные свидетельства того, что его посещают чрезвычайно грязные театралы. Воздух внутри трудно было бы назвать благоуханным. И партер, и ложи, и галерея были переполнены. Среди зрителей насчитывалось немало подростков и юношей, а также множество совсем молоденьких девушек, которые превратились в развязных женщин, едва успев проститься с детством. Эти последние составляли самую неприглядную часть зрителей и самую заметную - разве только на публичных казнях занимают они в толпе еще более заметное место. Напитки публике не предлагались, если не считать содержимого портерного жбана, который (пожалуй, только несколько меньших размеров) обычно путешествует по рядам галерки не только в маленьких, но и в самых больших театрах, и собратья которого виднелись тут повсюду. Огромные бутерброды с ветчиной, наваленные на подносы словно чурки на дровяном складе, разносились по рядам для продажи голодным, и нельзя было пожаловаться на отсутствие апельсинов, пирожков, ликерной карамели и других подобных же лакомств. Театр оказался весьма вместительным, с обширной и удобной сценой; он хорошо освещается, располагает всеми необходимыми машинами, и дело в нем ведется во всех отношениях превосходно и упорядоченно. Представление началось в четверть седьмого и длилось уже сорок пять минут.
