– Рад тебя видеть, одноглазый! – хрипло выкрикнул Джамал. – Ну и тебя, сладкая.
Я вдруг поймал себя на мысли, что тоже всех рад видеть, даже уродца. Да уж, и правда, человек – странное существо…
Но на этом эмоции исчерпывались. Даже расспрашивать остальных, что с ними случилось за время, пока мы не виделись, не тянуло. Впрочем, я почти уверен, что наши истории мало различаются. Наверняка их также держали взаперти по одному или по двое, а потом привели сюда… Пожалуй, даже по одному, потому как в общей камере они бы передрались, как пауки в банке.
Сверху доносится какой-то неясный шум, маячат едва различимые длинные тени. Я вдруг поймал себя на ощущении, что за нами наблюдают. Вряд ли это роботы – их воспринимаешь как бездушный кусок железа, каковыми они, собственно, и являются. Нет, это кто-то разумный…
– Чего надо, уроды? – выкрикнул Джамал. Может, тоже учуял что-то подобное, а может, умудрился кого-то рассмотреть на балконе.
Будто в ответ ему раздался тяжелый металлический гул – удар гонга. Звук отозвался неприятной дрожью в солнечном сплетении и вызвал вспышку необъяснимого, животного ужаса. Я оцепенел, вслушиваясь в затихающие отголоски удара, а потом в жутковатую, звенящую тишину, нарушить которую не решился даже Джамал.
Несколько секунд напряженного ожидания… И вдруг прутья решетки передо мной со скрипом ушли в стороны, скрываясь в глубине стены.
Путь свободен, но идти вперед не очень-то и хочется. Впрочем, выбора нет. Я осторожно, будто ступая по тонкому льду, вышел из камеры. Огляделся. Тех, что на балконе, по-прежнему не разглядеть – десятка три длинных, продолговатых фигур, между которыми изредка попадаются угловатые силуэты роботов. Ощущение чужого, даже чуждого, внимания усилилось. И не понравилось еще больше. Меня разглядывают, как какую-нибудь букашку, – скучающе, с каким-то брезгливым любопытством.
Я обвел взглядом свою компанию. Зотов и Джамал напряженно вцепились в прутья решетки. Девчонка едва видно забилась в угол своей крохотной камеры. Головастик, судя по всему, тоже не в силах удержаться на ногах, поэтому сидит, опираясь спиной о стену. Муха и вовсе неподвижно валяется на полу. Жив ли?
Сверху, громко зазвенев на каменном полу, вдруг свалился железный лом – круглого сечения, метров двух длиной. Подкатился к самым моим ногам, но я лишь лениво проводил его взглядом, подбирать не спешил.
Тысяча черепогрызов! Не нравится мне все это. Совсем не нравится…
