* * *
Позже. Мой двоюродный дед Септимус только что оторвал меня от кошмарных снов, положив мне на плечо свою тяжелую руку. Открыв глаза, я различил во тьме его смутный силуэт, а за ним белую фигуру обнаженной женщины с длинными волосами и горящим взором.
— Внук мой, мы в опасности, сказал мне двоюродный дед. Уходим.
Они оба развернулись и вышли из кабинета. Я вскочил с постели, на которой спал, не сняв одежды, и теперь спешу дописать эти заключительные строки в свой отчет о происшедшем.
Отсюда мне видны огни множества факелов. Там, на лесной опушке, собрались озлобленные жители Данвича. Я знаю, что у них на уме. Мой двоюродный дед Септимус и его спутник ждут меня в тоннеле. У меня нет другого пути.
Если только они не знают о существовании той двери, что выходит в лес…
* * *
На этом рукопись Бишопа обрывается. А через одиннадцать дней после того, как дом старого Бишопа сгинул в огне пожара, «Аркхэм Адвер-тайзер» опубликовал следующую заметку (любители курьезов найдут ее на развороте):
«Данвичцы в своем амплуа. После таинственного исчезновения Амброза Бишопа данвичцев вновь одолел строительный зуд. Старый мост по Крэйри-роуд, который полностью снесло во время недавнего кратковременного разлива реки Мискатоник, по-видимому, имеет в глазах жителей Данвича какую-то особую прелесть, иначе вряд ли бы они стали отстраивать заново и притом в бетоне один из центральных быков, да еще и украшать его тем, что местные старожилы именуют „Знаком Властителей Древности“. Все попытки нашего репортера добиться от данвичцев хоть сколько-нибудь вразумительного объяснения этому факту остались без успеха…»
