Крокус дернул себя за бороду и пробормотал:
– Мексиканцы! – После чего резко встал и вышел из комнаты, обронив: – Самое время дрова колоть.
Маргаритка молча проводила меня до машины.
Перед тем как я тронулся с места, она сказала:
– Это жестоко с твоей стороны. «Мейфлауэр» не совершал обратного рейса.
Просунув тонкие пальчики под стекла очков, она вытерла глаза.
Я извинился и опять услышал словно со стороны, как назначаю Маргаритке свидание.
Я катил по холмам Лестершира, размышляя о мистере Карлтон-Хейесе. Мне ничего не ведомо о его личной жизни. Изредка он упоминает Лесли, самого близкого ему человека. Но я понятия не имею, Лесли – это мужчина или женщина.
На парковку у Крысиной верфи я въехал в темноте, но белый силуэт сэра Гилгуда отчетливо виднелся в сумраке. Лебедь следил из камышовых зарослей, как я выскакиваю из машины и со всех ног несусь ко входу в старый аккумуляторный завод. По-моему, эта птица питает нездоровый интерес к моим перемещениям.
Понедельник, 18 ноября
Шел на работу по дорожке вдоль канала. Лебеди куда-то попрятались, зато повсюду мельтешили крысы. Я даже вообразил себя Дудочником из Гаммельна.
Вторник, 19 ноября
Мы наводили порядок в секции «Путешествия», и между делом я спросил мистера Карлтон-Хейеса, есть ли у него дети. Сын Мариус, ответил он, находится в закрытой психиатрической больнице, а дочь Клодия работает в Эфиопии, распределяет продукты питания от имени ЮНИСЕФ.
– Мы с Лесли очень ими гордимся, – сказал он и тихо добавил: – Обоими.
И опять я не понял: Лесли – это мать его детей или родственная душа мужского пола.
Вечером с неожиданным визитом явился Парвез. Открыв дверь, я обнаружил его на пороге – запыхавшегося и потного. От автостоянки он бежал во всю прыть, преследуемый «жутко огромным белым существом».
Наверное, это был лебедь сэр Гилгуд, предположил я.
– Лицо не юридическое, – пробормотал Парвез.
Оглядев квартиру, он похвалил мебель, а потом задал типично бухгалтерский по своей бестактности вопрос. Пришлось расколоться, что у меня есть магазинная карточка.
Парвез театрально хлопнул себя по лбу:
– Где она?
Я достал карточку из бумажника. Парвез порылся в кармане, извлек швейцарский армейский нож, раскрыл миниатюрные ножницы и разрезал карточку пополам со словами:
– Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо.
Я умолчал, что на карточке оставалось всего 89 фунтов, а мой долг универмагу «Дебнемс» составляет 9911 фунтов.
Парвез поинтересовался, собираюсь ли я на вечер выпускников школы имени Нейла Армстронга в ближайшую субботу.
