Выше всех — в СССР, в соцлагере. То есть всех-то и не выше. И для этого характера совершенно естественно стал доминантной фигурой президент самого сильного в мире государства Рональд Рейган. Отношения стали складываться соответствующим образом, Михаил Сергеевич свернул холодную войну, снял с народов соцлагеря ярмо, явил невообразимое в советскую эру чудо — дал людям свободу во всеуслышание говорить правду. Перестройку многие давно не хвалят, над ней подтрунивают, но она — величайшая! — удалась. Горбачёв перестроил Земной Шар.
Это был исторический парадокс, ирония Провидения: сработали свойства личности, восхождение которой к высшей власти обусловила сама советская система.
Сегодня бывший глава государства, казалось бы, изменяет себе прежнему. Горбачёв хвалит нынешнюю власть, которая ненавидит свободу. Зачем ему это? Что заставляет его так не уважать им же свершённое? Характер. Это «Я» не могло измениться, оно именно и не изменило себе. Человек смотрит на вышестоящего.
Участь Горбачёва перекликается с мыслями Бертольда Брехта о «добром человеке», которого он сделал своим героем. Для кого-то «добрый человек» — вкусно приготовленный ягнёнок.
Борис Ельцин скромностью аппетита не страдал. Рослый, с лицом занозистой горластой сельской старухи, он был по натуре типичным персонажем афанасьевских «Заветных сказок». Всё-таки не зря они обессмертили всюду узнаваемого мужика, который недорого возьмёт, чтобы нескупо набздеть в церкви. Взгляните его глазами на мораль, принципы, на что-либо духовное. И вы представите, как он кивает, принимаясь с урчащим в утробе смехом лгать о совести, честности, справедливости и т. п.
Такие натуры бывают слишком нахраписты, и нахрап мешает им заполучить вожделенное. Скажем, шубу. Значит, воротник отрежут.
Ну, не удалось стать главой СССР — так в помойку его, государство, в преданности которому клялся всю жизнь. Россия поменьше — зато ж вся твоя! Не давала попадья — есть дьяконица.
То, как Ельцин управлялся с Россией, способно породить ещё один сборник «Заветных сказок», правда, совсем простенький, с надоедливыми повторами… Зипунный царь устроил тырбанку (делёжку), как её устраивали в некоторых уральских и сибирских деревнях, чьи мужики пошаливали на почтовых трактах. Добычу складывали в избе, к главарю подходил соискатель, зажмуривался и разевал рот. Главарь клал в него кусок медового пряника и, велев соискателю открыть глаза, указывал на его долю. Ею зачастую оказывалось что-нибудь незавидное вроде латаного исподнего. Смех! И уж вовсе раздавался хохот, когда другой соискатель получал в рот кусок коровьей лепёхи. Зато, открыв глаза, он мог увидеть предназначенное ему золотое кольцо или отрез парчи.
