Поезд остановился в Шармоне, и к нам присоединился Левисон. Через руку у него был переброшен белый макинтош, а в руке он нес связку зонтиков и тростей.
— Нет, хватит с меня ставок по соверену за очко, — сказал он, доставая колоду карт, — но если вы, майор и миссис Бакстер не прочь сыграть робберок-другой по шиллингу за очко, я буду очень рад. Снимайте, кому с кем играть.
Мы с удовольствием согласились. Мне выпало играть с миссис Бакстер против майора и Левисона. Мы выигрывали почти каждый роббер. Левисон был слишком осторожен, а майор смеялся, болтал и никогда не помнил, какие карты вышли.
Но как бы то ни было, игра помогла скоротать время. Мы смеялись над промахами майора и его необычайным везеньем — карта к нему шла хорошая, только он не мог ее разыграть. Мы смеялись над педантичностью Левисона и над любовью миссис Бакстер к взяткам; не думаю, чтобы тусклому фонарю ночного поезда приходилось когда-либо освещать более приятное общество. Однако я ни на секунду не забывал о моих драгоценных чемоданах.
И все это время мы мчались по Франции, ничего не видя, ничего не замечая, не принимая никакого участия в действии силы, увлекавшей нас вперед, словно мы были четырьмя арабскими царевичами на ковре-самолете.
Игра постепенно становилась все более ленивой, а разговор все более оживленным. Левисон — все в том же жестком шарфе, все такой же невозмутимый и любезный — вдруг разговорился и принялся посвящать нас в свои тайны.
— Наконец-то мне удалось, — говорил он своим размеренным и звучным голосом, — после многих лет поисков найти великий секрет, о котором так долго мечтали фабриканты непромокаемых плащей: как добиться того, чтобы ткань пропускала нагретый телом воздух и в то же время не пропускала дождя. Когда я вернусь в Лондон, я предложу фирме «Макинтош» купить этот секрет за десять тысяч фунтов. А если они откажутся, я немедленно открою в Париже мастерскую, назову новую ткань «маджентош» в честь великой итальянской победы императора и спокойно получу чистый миллион прибыли. Вот как я делаю дело!
— Замечательно! — сказал майор с восхищением.
— Ах, майор! — воскликнула его жена, не упустив удобного случая прочесть нотацию. — Если бы у вас была хоть малая доля благоразумия и энергии мистера Левисона, вы бы уже давно командовали полком.
Затем Левисон заговорил о замках.
— Сам я всегда пользуюсь замками с буквенной комбинацией, — сказал он. — Мои слова — «Тюрлюрет» и «Папагайо», два имени, которые я слышал в старинном французском фарсе. Кто сумеет их отгадать? Самому ловкому вору понадобится семь часов, чтобы расшифровать хотя бы одно из них. Не правда ли, замки с буквенной комбинацией очень надежны, сэр? (Он повернулся ко мне.)
