. Я был младшим партнером фирмы «Шварцмур и Леддок, банкиры, Ломберд-стрит» (разумеется, я пользуюсь вымышленными именами), и у меня оставалось еще целых четыре дня отпуска. Я был беспредельно счастлив в нашем светлом новеньком домике, расположенном в одном из юго-западных пригородов Лондона, и в это ясное октябрьское утро наслаждался восхитительным бездельем, наблюдая, как в воздухе кружатся большие желтые листья. Рядом со мной под кустом боярышника сидела Минни, а то я, конечно, не был бы беспредельно счастлив.
Бетси, молоденькая горничная Минни, вбежала в сад, держа в руке зловещего вида конверт.
Это была телеграмма от мистера Шварцмура. Вот что в ней говорилось:
«Вы должны немедленно доставить на континент золото. Неаполитанский займ. Задержка недопустима.
Весьма важная операция, проведенная после вашего отъезда. Сожалею, что вынужден нарушить ваш отдых. Будьте в конторе в шесть тридцать. Поезд от Лондонского моста в девять пятнадцать, чтобы поспеть в Дувр к ночному пакетботу».
— Посыльный уже ушел?
— Это не посыльный принес, сэр. Ее принес пожилой джентльмен, который шел к Доусону. Посыльного на месте не оказалось, а джентльмену это было по дороге.
— Герберт, милый, ведь ты не поедешь? Правда? — сказала Минни, прижимаясь к моему плечу и опуская головку. — Не уезжай.
— Ничего не поделаешь, любовь моя. Подобное дело фирма может доверить только мне. Наша разлука продлится всего неделю. Я должен выйти из дому через десять минут, иначе я не успею на лондонский поезд в четыре двадцать.
— Это была очень важная телеграмма, — резко сказал я начальнику станции, — и вы не имели права передавать ее с каким-то неизвестным лицом. Кто, собственно, этот пожилой джентльмен?
— Кто он такой, Гарви? — угрюмо спросил начальник станции у носильщика.
— Очень почтенный старичок, сэр. Ему нужно было в конюшни Доусона, у него там лошади.
— Надеюсь, ничего подобного впредь больше не случится, мистер Дженнингс, — сказал я, — или я буду вынужден подать жалобу. Я бы и за сто фонтов не согласился, чтобы эта телеграмма пропала.
Мистер Дженнингс, начальник станции, что-то пробурчал себе под нос, а потом дал подзатыльник мальчишке-посыльному. Это, казалось, доставило ему (мистеру Дженнингсу) большое удовольствие.
— Мы уже очень беспокоились, — сказал мистер Шварцмур, когда я вошел в его кабинет, опоздав всего на три минуты. — Очень беспокоились, не правда ли, Голдрик?
— Очень беспокоились, — подтвердил старший клерк, маленький аккуратный человечек. — Очень.
