Я упоминаю об этих подробностях потому, что они имеют отношение — и весьма значительное — к случаю, который, не будучи сам по себе особенно важен, оказал тем не менее сильное влияние на всю мою последующую жизнь. А именно, в один прекрасный день пишущий эти строки сочинил свою собственную головоломку — точнее говоря, каламбур. Сочинялся этот каламбур с большим трудом и при помощи грифельной доски; я то и дело стирал слова в поисках более точного выражения, но в конце концов добился своего. «Почему, — гласил окончательный исправленный вариант, — пудинг, который в этой школе подается перед жарким, напоминает ледник? Потому что он сберегает мясо!»
Весьма недурная для начала штучка. Идея вполне соответствует возрасту автора. Каламбур основан на чисто детской обиде. И к тому же обладает определенной археологической ценностью благодаря скрытому в нем намеку на исчезнувший ныне обычай давать ученикам перед жарким пудинг, дабы испортить им аппетит (а заодно и здоровье).
Хотя загадка моя была начертана на грязной и хрупкой доске отнюдь не вечным грифелем, она продолжала жить. Ее повторяли. Она пользовалась огромным успехом. Вся школа твердила ее, и, наконец, она достигла ушей директора. Этот лишенный воображения человек нисколько не ценил изящные искусства. Я был вытребован к нему и спрошен, действительно ли я автор этого произведения искусства; я ответил утвердительно и тут же получил увесистую и довольно болезненную оплеуху, которая сопровождалась приказанием немедленно написать две тысячи раз изречение «сатира до добра не доводит» на той же самой грифельной доске, которой я пользовался при создании моего каламбура.
Несмотря на эту деспотическую выходку тупого и бесчувственного Зверя, который всегда обращался со мной так, словно от меня было мало проку (а ведь я знал, что дело обстоит как раз наоборот), мое благоговение перед великими умами, стяжавшими себе славу в области, о которой я говорю, росло вместе со мной и вместе со мной обретало новые силы. Подумайте, какую радость, какое блаженство дарят каламбуры людям, наделенным истинным здравым смыслом! Подумайте, какая безобидная гордость преисполняет человека, предлагающего такую загадку вниманию общества, в котором она никому не известна! Лишь он один знает ответ. О, сколь завидно его положение! Все ждут его слова. На устах его играет безмятежная улыбка. Все они — в его власти. Он счастлив — и счастье его никому не приносит горя.
