– К сожалению, нет, доктор Ван Керк.
Она сообщила юристу дату своего прибытия в Каир и номер комнаты, зарезервированной в отеле, но известий от него почему-то не было. Коридорный провел Джесмайн в номер – «с окнами на Нил, как вы заказывали», – получил от нее фунтовую бумажку «на чай» – но его улыбке она увидела, что это слишком много.
Джесмайн чувствовала себя усталой и голодной, но сразу же подняла трубку телефона у кровати, чтобы позвонить в Лос-Анджелес. Набрав первую цифру, она услышала стук в дверь.
За дверью стояла женщина в одеянии мусульманки, посетившей Мекку, – в длинном белом платье, с белым покрывалом на голове, скрывающим нижнюю часть лица. В одной руке у нее была кожаная сумка, в другой – посох, опираясь на который она вошла в комнату. Джесмайн под взглядом устремленных на нее черных глаз не могла сдвинуться с места. Амира! Она вспомнила их последнюю встречу, и ее охватили гнев и тоска.
– Да пребудут с тобой милость и милосердие Аллаха, – сказала Амира по-арабски.
Этот голос пробудил в душе Джесмайн воспоминание о запахе сандалового дерева и сирени, сладостном журчании фонтана в саду на улице Райских Дев, божественном вкусе засахаренных абрикосов на террасе в горячий полдень. Счастливые воспоминания, которые она подавляла вместе с воспоминаниями о страдании и боли!
– И с вами тоже, – ответила она с дрожью в голосе, как будто обращаясь к призраку, – мир и милосердие Аллаха да пребудут. Входите.
И когда Амира вошла в комнату и Джесмайн вдохнула легкий запах миндаля от ее одежды, она изумилась, как быстро воскресло прошлое. Как легко вернулся в ее уста арабский язык и как радостно было говорить на нем.
Амира стояла, ожидая, пока Джесмайн предложит ей сесть. Она уселась на стул с изяществом женщины высшего общества, но Джесмайн заметила в ее движениях некоторую скованность. Все-таки Амире было за восемьдесят. Джесмайн присела на край постели, не спуская глаз с удивительного видения. Значит, Амира совершила паломничество в Мекку…
– Здоровье мое – слава Богу, – сказала Амира, спуская покрывало со снежно-белых волос.
– Как вы узнали, что я здесь?
– Это я тебя и вызвала, Ясмина.
– Как вы меня нашли?
– Написала Ицхаку Мисрахи в Калифорнию, и он узнал твой адрес. Выглядишь ты хорошо. – Амира сдержала легкую дрожь в голосе. – И ты теперь доктор? Это хорошее дело и большая ответственность. Ты обнимешь меня? – Она протянула руки к Джесмайн.
Но та смотрела на нее с испугом. Войти в кольцо этих пахнущих миндалем рук?! Рук, которые приняли новорожденную Джесмайн, – Амира была при ее рождении акушеркой, – рук, которые первыми коснулись тела крошечной девочки. Джесмайн смотрела в миндалевидные глаза, в глубине которых скрывалось мерцание черного опала, и чувствовала, что она не может обнять Амиру – старую женщину с суровыми чертами лица и властным подбородком – чертами бедуинов пустыни, чертами всех женщин рода Рашидов, и самой Джесмайн Ван Керк тоже. Потому что настоящее имя Джесмайн было – Ясмина, и эта женщина была ее бабушкой.
