Пичи только пожал плечами, оставив Чарли в неведении о том, какими магическими приемами владеет мисс Хьюлетт.
“Да она проворная девушка, черт побери!» – раздраженно подумал Чарли.
Он посмотрел на Одри, та перехватила его взгляд и улыбнулась в ответ.
“И все-таки она очаровательна”, – вынужден был признаться самому себе Чарли.
Его отвлек голос Харлана Льюиса, басиста.
– Привет, Чарли. Лестер сказал, что ты подхватил пулю. Черт, я и не предполагал, что та тетка окажется таким метким стрелком.
– Ради всего святого, заткнись, Харлан, – прошипел Чарли и покосился на Одри. Та, похоже, не слышала их разговора.
Харлан безропотно замолчал. Это далось ему безо всякого труда, поскольку он был парнем спокойным и даже флегматичным. Харлан просто пожал плечами и повел своего коня на лужок.
– Хозяйки фермы предоставляют нам свою конюшню для репетиций, парни! – громко воскликнул Чарли. – Наконец-то мы сможем заняться своим любимым делом!
Он боялся, что парни могут поднять его на смех при упоминании о конюшне, но этого не произошло, а поймав восторженный взгляд Одри, Чарли вновь почувствовал себя руководителем знаменитого оркестра.
– Ты привез нитки, Лестер? – спросил Чарли.
Он был уверен, что Лестер ничего не забыл, но ему очень хотелось и впредь набирать очки в глазах Одри и Айви – по крайней мере, до тех пор, пока он не найдет способ добраться до их камешков.
В ответ Лестер вынул из бокового кармана объемистый пакет, набитый катушками ниток всех цветов – голубыми, синими, белыми, красными, желтыми и бог знает какими еще – и сказал:
– Ведь они спасли наши шкуры, Чарли. Спасли, черт побери.
Да, тот разговор Одри с шерифами, видно, крепко запал в душу старины Лестера.
Конюшня оказалась идеальным местом для репетиций. Лошадей на ферме Хьюлеттов было немного. Если говорить точнее, у них была всего одна лошадь, да и та сейчас была отогнана на какое-то дальнее пастбище, и в конюшне находился лишь один жилец – старый мул по имени Герцог, существо молчаливое, спокойное и, что было в традициях этого дома, весьма дружелюбное. Он внимательно осмотрел входящих на конюшню музыкантов, негромко вздохнул и принялся жевать сено, не обращая больше на них ни малейшего внимания.
Музыканты уселись в полукруг на связках соломы, Чарли сел перед ними – совсем как заправский дирижер – и поднял руку, призывая к тишине Он вдруг вспомнил репетиции в своем родном Америка-Сити, и на секунду у него сжалось сердце.
И, как видно, не у него одного.
