– Подождите минутку! – крикнул Зев, стуча кулаком по прилавку.
Мисси в нерешительности обернулась.
– Могу одолжить вам пятьдесят долларов, – сказал Зев. – Конечно, алмаз стоит намного дороже, но поверьте, мне не хочется греть руки на вашем горе. Я не назначаю вам никаких сроков. Будут деньги – вернете. А камень… Камень пусть полежит у меня. Он не пропадет, поверьте мне.
Мисси облегченно вздохнула. Неужели есть еще на свете добрые люди? Но она знала, что должна рассказать этому молодому ростовщику всю правду о своем нынешнем положении.
– Я работаю в салуне О'Хары, – быстро проговорила она. – Зарабатываю двенадцать долларов в неделю. Часть денег уходит на квартирную плату и на еду. Сейчас много говорят о сухом законе. Кто знает, что будет тогда с салуном? Может быть, я окажусь на улице… Простите, наверное, вам это неинтересно слушать, но я должна предупредить, что не знаю, когда заработаю столько денег. Вы очень добры, мистер Абрамски, но поймите пожалуйста: возможно, что я вообще не смогу вернуть вам долг.
– Кто знает, – проговорил Абрамски, открывая деревянную шкатулку и быстро отсчитывая деньги. – Может, в один прекрасный день вам улыбнется удача. Вот пятьдесят долларов. Давайте назовем нашу сделку ссудой доверия. – Он просунул пачку зеленых купюр под решетку.
Мисси с трудом верила своим глазам. Неужели она все-таки раздобыла деньги? Неужели она сможет похоронить княгиню Софью как подобает?
Словно прочитав ее мысли, Зев сказал:
– Что же вы стоите? Идите, займитесь похоронами. – Он глубоко вздохнул и добавил: – Шалом алейхем.
– Как вы сказали, – переспросила Мисси. – Шалом?
– На языке моего народа это значит «мир вам», – пояснил Зев.
Мисси посмотрела на Зева, и их взгляды встретились.
– Шалом алейхем, – произнесла она, улыбнувшись, завернула деньги в конец шали и поспешила к выходу.
Звякнул колокольчик на двери, и Мисси оказалась на улице. Зев внимательно смотрел на лежавший перед ним алмаз и пытался понять, что же это за девушка. За все эти годы, что прошли со дня смерти родителей, он ни разу не давал волю эмоциям, как бы тяжело и страшно ему ни приходилось. И вот сейчас, после разговора с этой необычной посетительницей, он почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Зев понял, что он никогда не сможет забыть эту незнакомку, приехавшую в Нью-Йорк из далекой России.
Когда Мисси представила себе, какие похороны могли быть у княгини Софьи на родине, сердце ее сжалось от боли. Князья и графы несли бы на плечах тяжелый бронзовый гроб к фамильной усыпальнице. Огромный собор был бы пропитан запахом дорогого восточного ладана и свежих цветов. Лучший церковный хор русской столицы провожал бы в последний путь княгиню. Наверное, сам митрополит, Первенствующий член Святейшего Синода, возглавил бы чин отпевания. Как много людей – родных, близких, знакомых – собралось бы в этот день в храме… А потом, когда тело покойной было бы предано земле в склепе князей Ивановых, состоялась бы богатая поминальная трапеза в особняке на набережной Мойки…
