Как-то раз дневальный Андрей Крестовский, увидев медведя, с самым серьезным видом на весь кубрик громко объявил:
— Михаил Соловьев! К вам брат прибыл!
— Какой брат, никакого брата у меня нет. А если бы и был, то пешком по воде на рейд не притопаешь…
— Я вам говорю: принимайте гостя!
И в самом деле, мишка ковылял к Соловьеву, сидевшему на крышке грузового люка.
Недаром в народе говорят: дети и звери доброго человека всегда чувствуют. Видать, не случайно медвежонок притопал к Соловьеву!
7 августа, почти месяц спустя после начала похода, корабли снялись с якоря у острова Мудьюг и направились в обратный путь. Обратным рейсом наш отряд от Архангельска должен был зайти в норвежский порт Тронхейм, а оттуда, уже без захода куда-либо, возвратиться в Кронштадт.
При подходе к горлу Белого моря погода стала портиться. А потом и совсем заштормило. Похолодало, пошли дождевые и туманные заряды. Корабли мотало, что скорлупки.
Нравилось мне нести вахту в машинном отделении у действующих механизмов. Но во время шторма там было очень тяжело. Световые люки все задраены, двери на переборках наглухо закрыты. Вентиляция — через вентиляционные раструбы, которые развернуты так, чтобы их не заливало и сквозь них морская вода не попадала в машинное отделение. А температура там выше сорока градусов. От пара, перегретого машинного масла, трюмных испарений воздух спертый, дышать нечем. Качает так, что на ногах трудно устоять. Того и гляди либо под шатун машины угодишь, либо пальцами в работающий механизм ткнешься. Особенно тошно в коридор-вале, сквозь который проходит вал главной машины, лежащий на многих подшипниках. Каждый из них смазывается маслом и охлаждается водой. Нести вахту у подшипников в этом коридоре, где пролезать приходится, согнувшись в три погибели, и куда нет никакого притока свежего воздуха, адски тяжело.
Обслуживание действующих механизмов и в нормальных-то условиях требует от машинистов большой физической силы, ловкости и выносливости. А уж в штормовых и говорить нечего. Им приходилось проявлять максимум изобретательности и сноровки, чтобы вовремя смазывать подшипники и все, что требует смазки, регулировать обороты машины, особенно в те моменты, когда от качки обнажаются гребные винты.
Почти весь обратный путь мы боролись со штормом. Чем ближе подходили к меридиану Нордкапа, тем сильное становился шторм. А как только стихия чуть утихала, на корабле проводились аварийные учения по борьбе с пожаром, с водой. Руки себе пообдирали, учась заделывать пробоины, накладывать пластыри. Командиры настойчиво добивались от нас, чтобы мы поняли: тяжело в учении — легко в бою.
