Весь городок погрузился во мрак и лишь лунный свет пробивался из-за облаков. Таким образом, показ фильма был укорочен.
После я бродил еще какое-то время по узким улочкам, петлявшим между домами, и заставлявшие меня то спускаться, то вновь подниматься. Меня поражала белизна дверей и выкрашенные в голубоватый цвет рамы на окнах домов. Город обволакивала тишина.
В лунном свете люди походили на призраки, тем более, что их походка делалась абсолютно бесшумной, из-за alpargatas, своего рода обуви на полотняной подошве и веревочными шнурками.
Такого продолжительного отпуска у меня не было уже давно, и я мечтал, что окрестные места доставят мне желанное спокойствие и вдохновят новыми идеями. В ближайшем будущем я планировал снять два фильма, один из которых рассказывал бы о связях и общности двух стран — Испании и Венесуэллы. Сценарий был практически завершен, оставалось лишь «пригладить» некоторые детали. Я даже рассчитывал сделать здесь несколько кадров для съемок второстепенного плана.
Держа в руке свечу, которой снабдил меня портье в отеле, я поднялся в свой номер, разделся, надел плавки и натянул короткую куртку. Несколькими минутами позже я уже вовсю резвился в море в серых отблесках луны и не представлял себе, что это были последние мгновения спокойствия и тишины в этом уголке планеты.
20 июля 1936 года. Всего лишь за несколько дней ситуация резко изменилась: началась гражданская война. Напряженность становилось невыносимой. Ропот недовольства витал в воздухе, как следы от пороха. Связь была прервана, на улицах творился беспорядок. Никто не мог предположить, как дальше повернутся события. Улицы походили на улей, заполненный мужчинами в рабочих халатах голубого цвета, с ружьями у плеча. Церквушка, возвышавшаяся над мысом была разграблена и сожжена. Страна разделилась на два лагеря: республиканцев и франкистов. Каталония находилась в руках первых, а это означало, что установился коммунистический режим.
Для имущих классов и духовенства настали черные дни. Они старались ни во что не вмешиваться и укрываться в надежных местах. Начались убийства и по зданиям время от времени открывали огонь.
Английский крейсер снялся с якоря и отправился в открытое море, чтобы обеспечить безопасность британских подданных. Это было мрачное предзнаменование.
Происходящие события сильно расстроили мои планы: продолжить мое путешествие на юг не представлялось возможным. Что же делать? Позволял ли мой Форд, с каракасскими номерами отправиться во Францию через Барселону? Железные дороги, отданные под нужды армии были уже недоступны для гражданских лиц. Будучи иностранцем, я не особо боялся происходящих событий, так как попадал в редкое число счастливчиков. К тому же моя машина была пока еще со мной. С обеих ее сторон, я написал большими белыми буквами «ВЕНЕСУЭЛЛА» и на левом крыле я пристроил флажок моей страны.
