То был не слишком щедрый дар - вина в бутылке осталось лишь на донышке - но синьор Кавалетто принял его с благодарностью; проворно вскочив на ноги, он подхватил бутылку, опрокинул ее себе в рот и причмокнул губами от удовольствия.
- Поставь бутылку туда, где стоят остальные, - сказал Риго.
Маленький итальянец исполнил приказание, а потом с зажженной спичкой наготове встал возле Риго, который свертывал себе папиросы из нарезанной квадратиками бумаги, доставленной ему вместе с табаком.
- Вот тебе! Можешь выкурить одну!
- Тысяча благодарностей, патрон! - отозвался Жан-Батист на языке своей родины и со всей горячностью, свойственной ее сынам.
Господин Риго закурил, спрятал остальной запас курева в нагрудный карман, лег на скамью и вытянулся во весь рост. Кавалетто сидел на полу и мирно попыхивал папиросой, обхватив руками колени. Какая-то непонятная сила, казалось, притягивала взгляд господина Риго к тому местечку на полу, где Кавалетто, чертя план, останавливал свой большой палец. Итальянец, подметивший это, несколько озадаченно следил за направлением его взгляда.
- Что за гнусная дыра! - сказал господин Риго, прерывая затянувшееся молчание. - Ничего не видно даже при свете дня. Впрочем, разве это свет дня? Это свет прошлой недели, прошлого месяца, прошлого года! Взгляни, какой он слабый, тусклый!
Дневной свет попадал в камеру как бы процеженным через квадратную воронку окна на лестнице - окна, в которое нельзя было увидеть ни кусочка неба, да и ничего другого тоже.
- Кавалетто! - сказал господин Риго, отводя глаза от этой воронки, к которой они оба невольно обратили взгляд после его слов. - Кавалетто, ведь ты знаешь, что я - джентльмен?
- Как не знать.
- Сколько времени мы находимся здесь?
- Я - завтра в полночь будет одиннадцать недель. Вы - нынче в пять пополудни будет девять недель и три дня.
- Видел ли ты хоть раз, чтобы я утруждал себя какой-нибудь работой? Подмел бы пол, или разостлал тюфяки, или свернул тюфяки, или подобрал рассыпавшиеся шашки, или сложил домино, или вообще палец о палец ударил?
- Ни разу!
- А пришло ли тебе хоть раз в голову, что мне бы следовало взяться за какую-нибудь работу?
Жан-Батист энергично замахал указательным пальцем правой руки, что является самой сильной формой отрицания в итальянской речи.
- Нет! Стало быть, ты, как только увидел меня здесь, сразу же понял, что перед тобой джентльмен?
- Altro! - воскликнул Жан-Батист, закрыв глаза и энергично тряхнув головой. Слово это в устах генуэзца может означать подтверждение, возражение, одобрение, порицание, насмешку, упрек, похвалу и еще полсотни других вещей; в данном случае оно примерно соответствовало нашему "Еще бы!", но только учетверенному по силе выражения.
