Стратегия — вещь непрямого действия. И конфликт между двумя державами начал решаться не на территории этих держав, а в «третьем мире» — на Сицилии и Сардинии, в материковой Испании. Карфагенян римляне называли пунами. И именно в Пунических войнах как нельзя более четко проявилось «противоречие универсализма»: крестьянин-воин не мог воевать долго. А расстояния и масштабы деятельности, на которые вышел Рим, требовали ведения многолетних войн в дальних странах. Хорошо было полководцу Регулу — его клочок земли сенат решил обработать за государственный счет. А простому солдату что делать?
Отчасти эта проблема решалась с помощью института рабства. Зажиточный крестьянин, уходя на войну, покупал раба и оставлял его на хозяйстве. Главное, чтобы клочок земли позволял прокормить этот лишний рот (что тоже бывало не всегда). Если же крестьянин не был зажиточным и денег на раба не хватало, возвращаясь с длительной войны, он обнаруживал, что пришедшее в запустение хозяйство давно продано женой за долги, а сам он превратился в бомжа.
Вот как описывал состояние такого человека Плутарх: «И дикие звери в Италии имеют логова и норы, куда они могут прятаться, а люди, которые сражаются и умирают за Италию, не владеют в ней ничем, кроме воздуха и света, и, лишенные крова, как кочевники, бродят повсюду с женами и детьми. Полководцы обманывают солдат, когда на полях сражений призывают их защищать от врагов отчие гробницы и храмы. Ведь у множества римлян нет ни отчего алтаря, ни гробниц предков, а сражаются они и умирают за чужую роскошь, чужое богатство. Их называют владыками мира, а они не имеют и клочка земли».
Земельный вопрос — дело тугое… К тому времени, когда писались слова Плутарха, проблема приняла болезненный характер, государственные земли и земли, проданные за долги мелкими собственниками, уже давным-давно были захвачены римской олигархией — произошел естественный для экономики процесс концентрации капитала (в данном случае земельного). Земля, точнее, права на нее, словно капельки ртути, сбегали от мелких хозяев и сливалась в одну большую латифундистскую каплю. На латифундиях олигархов вместо свободных крестьян трудились рабы (труд раба дешевле, чем труд арендатора). Безземельные бомжи в массовом порядке стягивались в Рим. А до промышленной революции, до появления фабрик и заводов, на которых можно было бы занять городское население, чтобы превратить пролетариев древнеримских в пролетариев в марксовом понимании этого слова, было еще далеко.
