боту. Ой, нам было очень тяжело, нас было у мамы во-
семь душ детей. Вы сейчас можете себе позволить восемь
душ детей? Не, это моя мама себе позволяла. Она была
совсем без образования, а сейчас мои дети учатся в уни-
верситете, а моя бедная мама, она сейчас с братом и дядей
лежат на кладбище. Почему бы вам туда не съездить?
— Вы понимаете, мне нужна Дерибасовская…
— Я понимаю, но разве так можно относиться к ро-
дителям? Если ваши дети не приедут к вам на могилу,
они тоже будут правы, вы поняли меня? Куда вы пош-
ли? Дерибасовская за углом.
А вот и Москва!
— Ух, машин сколько! Таксей сколько! Людей
сколько! Прокормить же всех надо! Ничего, всех про-
кормим! Где ж у меня адресок был, ах ты Господи. Ага.
— Гражданин, будьте так добры, я сам не местный,
я из Котовска, у нас, знаете, на улицах курей больше,
чем машин. Так вы не подскажете, как лучше всего
пройти или проехать на Садовое кольцо?.. А где вы?..
Тю!.. Утек… Чи то гонится за ним кто? От дурной!
— Гражданочка! Будьте, пожалуйста, так добры. Я не
местный. Я из Котовска. Вы не подскажете, как… Куда ж
ты бежишь? Что, я на тебе женюся?! Что ж за народ?
— О! Гражданинчик! Я из Котовска. Будьте так доб-
ры… Ненормальный! Ой-ой-ой!… Чи, може, у них здесь
заработки такие, что боится секунду потерять?!
— О! Пацанчик! Я из Котовска… Чтоб ты подавился
своим мороженым!
— Алле! Москвич! Гражданин в шляпе с портфелем!
Я из Котовска. Дети мои! Не оставляйте старика посе-
редь дороги!
— Дочь моя! Куды ж тебе несеть, может, тебе уже
давно уволили. Остановись, поговорим. Мне нужно на
Садовое кольцо! Скаженная! Беги-беги… добегаешься!
— О, бабка! Бабка, стой, рассыплешься! Фью-ю!..
Ходовая старушенция. Граждане православные! Рупь
дам тому, кто остановится! Помчалися неподкупные!…
Гони, гони! Давай, давай! улю-лю-лю!
Расцвет сатиры в 60-е, когда сатирику помогали
все. Телевидение своими постановками и прямыми пе-
редачами выгоняло людей из дому. Начальство своей
внешностью и речью их объединяло в едином порыве.
Отмена концертов, запрещение программ, вырезание
из текста обостряло внимание и тренировало сообрази-
тельность. Поиски выхода заставляли присматривать-
ся и прислушиваться к любому искусству. А всеобщее
пение во славу по всем трубам и проводам заставляло
людей хохотать над шутками второго сорта и запоми-
нать отдельные выражения, хвататься за голову от на-
меков. И любить. И обожествлять. И писать письма.
Да. Нелегко творить в такой оранжерейной атмо-
