— Продолжайте! — велел судья. — Закон и порядок должны восторжествовать.
Но, сам будучи уже в годах, он испуганно прикрыл рот рукой, когда Натан, с посеревшим, неподвижным лицом и скорбными, ввалившимися глазами, положил руки на край барьера и приготовился отвечать на вопросы, суть которых он начал уже прозревать, но тем не менее, не дрогнув, поклялся, что «сами камни» (как выразился он с присущей ему угрюмым чувством Высшей Справедливости) «восстанут против лжесвидетельства».
— Насколько мне известно, ваше имя — Натан Хантройд?
— Да.
— Вы живете в Наб-энде?
— Да.
— Помните ли вы ночь двенадцатого ноября?
— Да.
— Насколько мне известно, той ночью вас разбудил какой-то шум. Что это было?
Старик устремил на спрашивающего взгляд загнанного в ловушку зверя. Никогда не забыть адвокату этот взор. Он будет преследовать его до самого смертного часа.
— Стук камешков в окно.
— Вы первым услышали его?
— Нет.
— Тогда что же вас разбудило?
— Моя старуха.
— И тогда вы оба услышали стук камешков. А еще что-нибудь вы слышали?
Долгая пауза. Затем тихо и отчетливо:
— Да.
— Что именно?
— Наш Бенджамин просил нас впустить его в дом. По крайней мере, она утверждала, будто бы это он.
— А сами вы тоже так считали?
— Я сказал ей, — (более громким голосом) — спать и не думать, будто каждый пьянчуга, который забредет к нам, это и есть наш Бенджамин, потому что он умер и пропал без вести.
— А она?
— Она сказала, что еще сквозь сон слышала, как наш Бенджамин умоляет впустить его. Но я велел ей не обращать внимание на глупые сны, а повернуться на другой бок и спать.
— И она послушалась?
Снова мучительная пауза. Судья, присяжные, подсудимые, публика в зале — все затаили дыхание. Наконец Натан произнес:
— Нет!
— Что было дальше? (Милорд, я вынужден задавать эти мучительные вопросы.)
— Я понял, что она не угомонится. Она ведь всегда верила, что он вернется к нам, точно блудный сын из Писания, — (голос старика стал чуть сдавленнее, но он отчаянным усилием сумел снова овладеть собой и продолжил): — Она сказала, если я не встану, она встанет сама, и тут как раз я услышал голос. Я не совсем уверен, джентльмены, я ведь был болен и лежал в кровати, и к тому же очень разволновался. Кто-то позвал: «Отец, матушка, я здесь, умираю от холода и голода — неужели вы не проснетесь и не впустите меня?»
— Что это был за голос?
— Он был очень похож на голос нашего Бенджамина. Я вижу, к чему вы клоните, сэр, и скажу вам правду, хоть она и убивает меня. Отметьте там, я не утверждаю, будто это был наш Бенджамин, я только сказал, что голос был очень похож на его…
