Проснулся он поздно, разбитый и жутко голодный. Регины рядом не было, но в раскрытые двери доносился божественный аромат свежезаваренного кофе и горячих тостов. Ах, как кстати!
Тим натянул трусы, просунул ноги в тапочки и, протирая глаза, выкатился на кухню.
— Регинушка, гутен морген, как насчет кофейку?
— Можно и кофейку, молодой человек, — отозвался приятный баритон.
Тим вытаращил глаза и с ужасом увидел за кухонным столом импозантного мужчину лет пятидесяти и круглолицую женщину, на вид чуть постарше и попроще. У стола, выкладывая тосты на блюдо, стояла Регина. Родители…
— Ой!
Тим рванулся в спальню за штанами и рубашкой. Следом, бросив тосты, устремилась Регина.
— Тимочка, прости, я и подумать не могла, это так неожиданно… Сессия закончилась на два дня раньше, и они…
Тим посмотрел на нее с горькой усмешкой.
— Да ладно… Иди уж, представь меня по всей форме…
Мать Регины смотрела на него с обожанием, все подливала кофе, подкладывала ветчины, сыру, тостиков поподжаристей. Отец, Делеор Никитич, сосал трубочку с душистым табачком, поглядывал хитро, с загадочной улыбкой.
— Так вы, Тимофей, уж не родственник ли Антона Корнеевича?
— Сын, — угрюмо буркнул Тим.
— Занятно, занятно, до чего тесен мир… Я, помнится, студентом зеленым на его лекции бегал, после войны. Ах, какой был лектор, какой ученый!.. Впрочем, что это я — был. Есть, конечно же, есть… Кстати, как его здоровье? Получше?
— Получше…
— Ну, дай Бог, дай Бог… Ему… Нам… Вам… Всего…
И вдруг, не сдержавшись, буйно возликовав, он отбросил всю свою академическую сдержанность.
— А не выпить ли нам за это дело? Молодое? Эй, мать, тащи коньяк. Есть там у меня заветная бутылочка «Енисели». Горько, горько!
Ну как после всего этого пойдешь на попятный. Особенно, если ты благородный человек. И Тим женился… За что и получил молодую супругу, отдельное однокомнатное гнездо и члена-корреспондента тестя. А главное — академическую перспективу. Весьма благоприятную. Весьма.
