Улов, припертый к стенке, пояснил, что в предстоящих судебных разбирательствах у его исков не будет финансовой составляющей. По его словам, тут важно то, что его иски предъявлены не к журналистам, а к изданию. По его мнению, подлинным автором статей были не журналисты этих изданий, а один известный политтехнолог. То есть именно он слил информацию англичанам.
— Я могу узнать, кого вы имеете в виду? — спросил Денис.
Улов вытер мокрый от переживаний лоб.
— Андрей Андреевич, давайте поступим так. Я сам назову фамилию, а вы молча подтвердите, если опасаетесь, что я записываю наш разговор в каких-то своих целях. Это вас устроит?
Улов просветлел, видно, слова директора «Глории» пришлись в точку. Но тут же он и нахмурился:
— Но вы же никогда не угадаете…
— Давайте попробуем, — вздохнул Денис и принялся медленно перечислять известных ему политтехнологов, которых теоретически могло заинтересовать такое развитие событий. Денис вспомнил трех человек, но все — мимо.
— Кремль? — предложил Коля Щербак. — Администрация?
Ответ отрицательный. Улов сказал, что, как он полагал, статья появилась не в результате использования так называемого административного ресурса, а благодаря действиям конкурирующих с компартией сил. Кстати, карьеру в компартии, как заверил журналист, он делать не собирается вовсе.
Еще одного политтехнолога предложил Макс. И тоже неудачно.
— Я же говорил, — уныло сказал Улов. — Ничего у нас с вами не получится…
— Подождите, — осенило Дениса. — Может, этот ваш бывший эмигрант Кадышев, профессор-биолог?
Улов даже руками на него замахал.
— Ладно, давайте забудем об этом, неудачная была идея. — Денис сверил в своей электронной записной книжке кое-какие даты и сказал: — Если я не ошибаюсь, получается, что вы стали членом компартии после гибели Юкшина?
— Это не более чем совпадение, — быстро сказал журналист. — Покойный Валера мог бы вам сказать, что у нас с ним имелись давние разногласия.
— Вот как? А кто еще из ваших недавних соратников может это прокомментировать? Например, Златкин?
Улов замотал головой:
— Нет-нет, старик в полном маразме, с ним давно никто всерьез не считался. Златкин не в курсе.
— Допустим. Тогда, может быть, Глаголев?
— Что же он теперь может сказать, — скорбно улыбнулся Улов. — Он, конечно, знал об этом, но — увы, увы…
— Ладно, а как насчет вашего философа, Похлебкина?
— Так вы нашли его?!
Денис молчал, внимательно разглядывая Улова. Что и говорить, любопытный экземпляр человеческой породы.
