— Может быть, боялись, как это все будет развиваться дальше — сегодня обладают, а завтра нет?
— Думаю, что, если бы у людей из Генпрокуратуры было мышление, которое позволяло бы им задумываться хотя бы на пять лет вперед, они не стали бы делать то, что они делают.
— Вы предполагаете, что ваших противников во власти больше напугала экономическая мощь растущей корпорации?
— Не совсем. Я думаю, что не экономическая мощь, как таковая, а как один из факторов завтрашней или начинающейся сегодня борьбы за завтрашнюю власть. Мы в этой борьбе не один из субъектов, а один из объектов. Скажем так: стул, стол, компания «Ойл индастри»…»
Денис подумал, что сроку этой статье несколько месяцев: ведь Клеонский еще был тогда в стране — это во-первых, и еще не стал сопредседателем партии «Прогрессивная Россия» — это во-вторых… Но зачем Турецкий ее прислал? Кое-что интересное тут, безусловно, имелось, однако Денис и сам мог все это найти, просто приказав Максу сделать мониторинг всех событий вокруг персоны Клеонского за последние полгода. Так зачем же?
Денис посмотрел на часы. Уже четыре. Не то слишком поздно, не то слишком рано. Или не слишком, если Турецкий, по его словам, торчит на работе?
Однако телефон Генпрокуратуры не отвечал. Денис позвонил на мобильный, но и тут его ждала неудача. Денис почесал затылок. И это движение родило весьма простую мысль: Турецкий на работе, но к телефону не подходит, точнее, просто его отключил. Что это может значить? Только одно: в гости к нему пожаловал лучший друг — Грязнов-старший. Денис позвонил на мобильный Вячеславу Ивановичу, «доступ к телу» которого ему разрешался вне зависимости от времени суток, погоды и состояния души. Грязнов-старший на звонок откликнулся сразу.
— Дядя, Слава, как живешь? — поинтересовался племянник.
— Твоими молитвами, — не совсем твердым голосом ответствовал начальник МУРа.
— Стараемся, дядя Слава, — скромно заметил Денис. — Позови Турецкого, пожалуйста. — Вот так просто, как само собой разумеющееся: дескать, знаем мы, где Александр Борисович, и ни секунды в этом не сомневаемся.
— Ща, — сказал Грязнов-старший, и Денис, уловив лишь ему одному известный нюанс голоса, понял, что это он, Грязнов-старший, надавил на Турецкого, уговорил-таки хоть чем-нибудь помочь частному сыщику.
— Ну? — небрежно сказал Турецкий. (Эта его небрежность, появляющаяся после первых двухсот граммов, могла относиться к кому угодно, так что она совсем не свидетельствовала о том, что Турецкий знал, кто зовет его к телефону.)
