А Заяц нет, Заяц мало что выдумать мог. А взрослых собой удивлять ему еще больше Утки хотелось. Вот он и стал у Жара правой рукой. Утка в землю смотрел, когда говорил: «С вашего двора Жар на свадьбу назначил три овцы, десять кур…» – и конопушки на нем разгорались, как ягоды на рябине. А Заяц – тот важно вперед выступал. «И смотрите мне, – так говорил, – Жар не любит шутить!»
А к Лясу за новой песней идти Утка и совсем застеснялся. Семь лет как Ляс песен не пел. Старые петь ему Жар запретил. А новые песни не прилетали.
А теперь Жар сказал так: «Дух из старика вон, а чтобы свадебная песня была!» – Утке и Зайцу сказал. И к Лясу отправил. А только Утка с полдороги сбежал. Сказал, что он лучше столы пойдет строить. На высоком берегу Сныпяти столы уже для свадьбы сбивали. Вот туда и ринулся Утка. Один Заяц к Лясу пришел.
Возле дома старик сидел. Жар на крыше ему сидеть запретил. Увидел он Зайца, струны рукою тронул, чтобы Зайцу неловко было под стройную музыку слова нестройные говорить. А только Зайцу и музыка была не помеха, если его молодой князь послал! Всё сказал Лясу, что Жар велел. А старик на это вдруг так по струнам ударил – и как не порвал? и сила откуда взялась? – а запел высоко, звонко – до Сныпяти слышно было:
– Улетели все слова на небо,
Упорхнули за черным дымом вслед!
Присели слова на белое облако.
Сами буду слова себе песни петь.
Что им люди, стыд потерявшие?
Вздрогнули от этого люди – и те, что столы на берегу сбивали, и те, что скотину свою к Жару на двор вели. Те, что столы сбивали, молотки уже бросить хотели. А те, что скотину вели, уже обратно ее разворачивать стали. Вот такое над Селищем мгновение повисло. И в тишине слышно стало, как Жар на Мамушку за что-то рычит – может, она червей ему не тех принесла… Страшен был этот рык. И снова молотки на берегу застучали. И скотина тоже на княжеский двор продолжила путь.
– Завтра опять приду, – это Заяц Лясу сказал. – Да не всё ли тебе равно, старик, Перун или Велес? Правильно? Лишь бы скотина бы не падала! Да дождь бы шел! Да в поход бы скорей!
Правым глазом своим Ляс по небу порыскал, а потом опять струны пальцами подцепил:
– И гнев падет! И дождь пойдет!
И скотина падет! И беда придет!
Схватился Заяц за гусли, вырвать у старика их хотел:
– Дай мне! Пусть ко мне слова прилетают!
А только жилистый старик оказался, на землю с Зайцем упал, а гусли не отпустил. Так Заяц ни с чем от него и ушел. С царапиной на руке и с репьями в рубахе.
