— Вы знаете, что произошло, он принимал какие-нибудь лекарства?
— Нет, что вы, он и не болел-то никогда. Желудком разве что, я ему все супики варила рисовые, кашки протирала… А сегодня вот пришел с работы и в первый раз в жизни, понимаете, пожаловался, что сердце колет. Хотела дать ему валидол — отказался. Сказал, что полежит — и все пройдет. Пока я на кухне возилась, слышу, тихо как-то в кабинете, подошла, а он… — Женщина не сдержалась и заплакала. — Доктор, умоляю, спасите его…
Ирина прислонила фонендоскоп к груди больного, сердце билось с бешеной скоростью.
Лидия Федоровна подсоединила провода к переносному кардиографу, поставила на худую грудь присоски. Аппарат запищал и стал выписывать синусоиду — трепетание желудочков, больной умирал. Нужен прикардиальный удар! Ирина, собрав все силы, ударила мужчину по груди — кардиограмма не изменилась. Еще удар. И снова без изменений.
— Лидия Федоровна, дефибриллятор на двести!
«Утюги» легли на грудь умирающего. Разряд!.. Еще… Еще…
В комнате запахло горелым волосом, но изменений не было. Отбросив электроды, Ирина положила руки на грудину: раз, два, три, четыре, пять, вдох! Изменений нет. Раз, два, три, четыре, пять, вдох! Ничего.
— Лидия Федоровна, внутрисердечную иглу с кордароном.
Ирина быстро нашла на худой груди нужное, четвертое межреберье, игла вошла в грудь… Кардиограф выдал «нормальный» комплекс с шапкой — инфаркт.
Нужно продолжать массаж сердца с искусственной вентиляцией легких до тех пор, пока больной не станет дышать самостоятельно. Еще один инфарктный комплекс на фоне синусоиды, как вдруг кардиограф просто сошел с ума: перо задергалось, выводя асинхронные, вихревые волны. Трепетание перешло в мерцание желудочков.
— Лидия Федоровна, разряд триста! Еще! Еще!
Снова толчки и вдох.
— Лидокаин пятнадцать кубиков внутривенно… Разряд, еще, еще!
Но все было напрасно. Из-за расширенных зрачков глаза мужчины стали черными. Перо кардиографа замерло, рисуя прямую.
— Кордарон внутрисердечно, разряд четыреста!
Раз, два, три, четыре, пять, вдох! Ирина не хотела сдаваться. Кардиограф нарисовал широкий комплекс — сердце умирало. Разряд! Снова толчки и снова прямая, лишь чуть-чуть прыгнуло перо.
— Ирина Николаевна, зрачки расширились, пульса нет, давление — ноль, продолжаем реанимацию?
— Да, разряд четыреста пятьдесят…
— Ирина Николаевна, мы сделали что могли, прошло уже больше сорока минут, дальнейшая реанимация бесполезна.
Вот и все. Время смерти 21.34.
