Фогт. Знают! Кто? Уж не эти ли господа из «Народного вестника»?
Доктор Стокман. Ну да, и они. Свободомыслящая, независимая пресса постарается заставить вас исполнить свой долг.
Фогт (после небольшой паузы). Ты чрезвычайно опрометчив, Томас. Ты не подумал, какие последствия это может иметь для тебя лично?
Доктор Стокман. Последствия? Последствия для меня?
Фогт. Для тебя и для твоей семьи, да.
Доктор Стокман. Какого черта ты хочешь сказать?
Фогт. Я полагаю, что я всегда и во всем поступал, как полагается доброжелательному, готовому помогать тебе брату.
Доктор Стокман. Да, это так, и спасибо тебе за это.
Фогт. Не об этом речь. Меня отчасти вынуждали… собственные интересы. Я всегда питал надежду, что мне удастся некоторым образом обуздать тебя, если я буду содействовать улучшению твоего экономического положения.
Доктор Стокман. Что такое? Так ты только из личных интересов?
Фогт. Отчасти, говорю я. Для официальных лиц крайне неудобно иметь близкого родственника, который то и дело компрометирует себя.
Доктор Стокман. И, по-твоему, я это делаю?..
Фогт. К сожалению, делаешь, сам того не ведая. У тебя беспокойный, задорный, мятежный нрав. И еще эта злосчастная страсть опубликовывать свои мнения по всякому удобному и неудобному поводу. Чуть мелькнет у тебя в, голове что-нибудь такое – и пошел писать!.. Готова статья в газету или целая брошюра.
Доктор Стокман. Да разве не долг гражданина, если у него явится новая мысль, поделиться ею с публикой?
Фогт. Ну, публике вовсе не нужны новые мысли; публике полезнее добрые старые, общепризнанные мысли, которые она уже усвоила себе.
Доктор Стокман. Ты так и говоришь это напрямик?
Фогт. Да надо же мне когда-нибудь высказать тебе все напрямик. До сих пор я все уклонялся от этого, зная твою раздражительность, но пора сказать тебе правду, Томас. Ты представить себе не можешь, как ты вредишь себе своей опрометчивостью. Ты жалуешься на власти, даже на самое правительство… фрондируешь… уверяешь, что тебя всегда затирали, преследовали. Но чего же другого и ждать… такому тяжелому человеку, как ты!
Доктор Стокман. Еще что? Я и тяжел вдобавок?
Фогт. Да, Томас, ты очень тяжелый человек и с тобой трудно иметь дело. Я это по себе знаю. Ты пренебрегаешь всякими соображениями, ты как будто совсем и забыл, что обязан мне своим местом курортного врача…
Доктор Стокман. Место это принадлежит мне по праву. Мне – и никому другому! Я первый сообразил, что городок наш может стать цветущим курортом, и никто, кроме меня, тогда не понимал этого. Я один отстаивал эту мысль долгие годы! Я писал, писал…
