— Письма подписывал Маркус, — сказал Сигмунд, — я не люблю выпячиваться. Хотите верьте, хотите нет, господин Симонсен, но я предпочитаю держаться в тени.
Монс открыл вторую бутылку пива.
— Я тоже.
Из кровати доносился громкий храп.
— Он спит,— сказал Сигмунд,— он это действительно заслужил. У вас храбрый сын, господин Симонсен.
Монс кивнул:
— Да, он пошел в мать. Продолжай, Сигмунд.
Сигмунд продолжал. Пришло время для признаний. Он рассказал, что они на самом деле знали, что Ребекка Джонс выпадет из небоскреба, но они не хотели, чтобы Монс платил за них в ресторане. Спор был только шуткой или «мальчишеством», как сказал Сигмунд. У него с собой были деньги от родителей и ясное указание угостить Монса и Маркуса еще более шикарным обедом. Он вынул бумажник и раскрыл его.
— О чем речь, — сказал Монс обиженно, — ты же мой гость.
Сигмунд вздохнул:
— Да-да. Хорошо. Думаю, спорить не стоит.
— Совершенно, — сказал Монс удовлетворенно. — Продолжай! Что вы написали обо мне?
Храп в кровати усилился.
— Писал Маркус,— сказал Сигмунд.
— И что он написал?
Под одеялом воцарилась мертвая тишина, но оснований для опасения не было. Настал момент вранья.
— Он рассказал только, как он вас любит.
— Правда?
Одеяло заходило вверх-вниз. Маркус дышал, как паровоз.
— Да, он написал, что вы лучший на свете отец. Что вы честный, великодушный и что вы ненавидите несправедливость.
— Правда?
Голос Монса был не очень уверенным.
— Да, но я должен признаться еще в одном.
— В чем?
— Он еще немного приврал.
Из кровати донесся мощный храп.
— Приврал?
— Да. Он написал, что это вы объяснили нам, как несправедливо с ней поступили.
— Правда написал? Но почему?
— Я не уверен, господин Симонсен, но думаю, потому, что он такой ужасно скромный. Он вроде как не мог признаться, что сам все понял.
— Да, — сказал Монс, — голос стал совсем неуверенным, а в глазах застыли слезы, — Маркус всегда был очень скромным мальчиком. И поэтому она так обрадовалась мне.
— Наверно.
— Я не хочу отнимать у Маркуса его заслуги, — сказал Монс. — Мы должны рассказать ей правду.
— Вы похожи на своего сына, — сказал Сигмунд, тронутый словами Монса. — Вы точно такой же скромный.
— Правда? — спросил Монс.
— Да, абсолютная.
— Я спущусь и расскажу ей прямо сейчас.
— Не надо, господин Симонсен. Я сам пойду.
— Ты сам хочешь?
— Да, — спокойно ответил Сигмунд, — это самое меньшее, что я могу сделать.
— Тогда, думаю, я пойду лягу, — сказал Монс с облегчением.
— Конечно. Только, пожалуйста, закрывайте дверь осторожно, чтобы не разбудить Маркуса.
