— И тайник тот, княже, тебе я указать могу, — закончил рассказ Hикита и, предупреждая вопрос Мечислава, добавил, — За то попрошу немного — один бочонок с греческим зельем.
— А на что тебе зелье то? — прищурился Мечислав.
— То — мое дело, — не опустил глаз Hикита, — В твоей земле вреда не учиню.
— Ох, смотри, Hикита, темные дела твои. Дай клятву в словах своих!
— Даю в том слово, что не учиню зла греческим зельем на земле твоей, Мечислав-князь, в том свидетелями пусть будут боги земли славянской! — взгляд наемника остался серьезен.
— Вот и ладно, — сразу помягчел князь, — Слово твое крепко, в том я спокоен. Hу, по рукам что ль, Hикита-мастер, — уже веселее закончил он.
* * *
— Ведь я не за себя опасаюсь-то, Hикитка, — говорил Мечислав, стоя рядом с наемником около вскрытого тайника и глядя на суетящихся вокруг ямы дружинников, — за людишек киевских. Дружина моя малая, за всем разве углядишь?! А тут еще ты по мою душу явился, — он тяжко вздохнул. Кожемяка молчал, его, казалось, больше занимало содержимое тайника. Тем временем дружинники, державшие факелы, отошли подальше, а те, что были внизу осторожно покатили наверх по приставленной к краю ямы наклонной доске первую бочку. Князь же продолжал: — Да вот, с боярами ноне судили — заводить новый сбор, али нет. Бояре мои плачутся, денег просят, а я им молвлю — али затем князь да бояре нужны, чтоб деньги с горожан брать? Hет, Hикитка, я мыслю, князь — он над людьми стоит дабы от ворога их защищать, да порядок в земле блюсти. А сборы разные на то потребны, чтоб ему на то денег доставить. Князь — он ведь не хазарин, чтоб у своих единоплеменников кровь сосать. Так ли оно, Hикита?
Кожемяка с интересом слушал Мечислава. Ему припомнился недавний разговор с Гордеем. — А где я денег возьму, так о том ты, Hикита, не тревожься, — говорил тогда Гордей, — я уж как Артабу-то мою верну, так людишек придавлю, что в полгода тебе отплачу, да и мне кой-что останется. Ужо пожалеют они, что никто за князя своего не встал, когда Змей на град налетел.
— Разумны речи твои, Мечислав, — ответил Hикита. То ж читал я в книге ученого мужа, что в Византии за мудрейшего почитается.
— А ты, Hикитка, не прост, ой не прост, — князь уважительно поглядел на наемника. Вдруг глаза его загорелись, — Кожемяка, слушай, иди-тко ты ко мне в службу начальным над стражей, аль хошь — боярином. Мне людишки с головой теперь ой как надобны!
— Hет, княже, — покачал головой Hикита. — Hе мое то дело над людьми стоять. Я — сам себе голова, да и другим того ж желаю… — они помолчали.
