Полундра продолжал молча и сумрачно смотреть прямо перед собой. Губы Стасевича скривились в досадной усмешке.
– Пан офицер нелюбопытен, это драгоценное качество для нас, – презрительно улыбаясь, произнес он. – Теперь наши агенты покажут вам вашу каюту, и я думаю, мы можем отправляться в нашу небольшую поисковую экспедицию…
Агент, держащий в руке пистолет, снова ткнул дулом в спину Полундры.
– Проходи! – буркнул он.
Полундра направился к двери, ведущей на нижнюю палубу небольшого суденышка. Спустился вниз по узкому и крутому корабельному трапу. Агент с пистолетом продолжал по пятам следовать за ним. Они оказались в узком, идущем вдоль всего корпуса судна коридоре, куда выходили двери жилых кают экипажа.
– Стой! – скомандовал он, и Полундра остановился возле одной из дверей, украшенной недавно наваренными на ее стальной поверхности крепкими стальными засовами. – Заходи сюда!
Полундра толкнул дверь и оказался в самой обычной корабельной каюте, отличающейся от остальных только своей пустотой – кроме койки, в ней ничего не было – и тем, что на круглый иллюминатор снаружи были приварены стальные прутья решетки. Старлей понял, что в этом помещении ему предстоит жить ближайшие неизвестно сколько дней.
Стальная дверь каюты захлопнулась за ним, загремел засов, и Полундра остался наедине с собой.
Бандит в погонах капитана третьего ранга пошевелился, открыл глаза, попытался оглядеться. Он по-прежнему лежал на полу, по его лицу текли слезы, казалось, его глаза и нос были сплошными воспаленными и распухшими ранами. Он попробовал пошевелиться, но тут же сильная боль пронзила его левое плечо. Вполголоса выругавшись, он протянул туда руку, чтобы ощупать рану, и наткнулся на крохотные маникюрные ножницы, торчавшие в плече. Прикосновение к ним причинило раненому бандиту такую сильную боль, что он застонал в голос и стал ругаться яростно и отчаянно.
Вдруг он запнулся, услышал явственный стон, доносящийся с другого конца прихожей. С усилием приоткрыв свои воспаленные, почти невидящие глаза, бандит в погонах капитана третьего ранга разглядел валяющегося на полу своего напарника в погонах мичмана.
– Колян… – вяло простонал тот. – Колян, ты живой?
Колян с усилием приоткрыл глаза пошире.
– Э, ты, мурло! – проговорил он наконец. – Упустил ее, курву…
– Да, Колян, – печально отозвался тот. – Сбежала, сука…
– А ты какого хрена там лежишь? – вдруг спросил первый бандит. – Тебе что, плохо?
– Так она ж меня вырубила этим своим баллончиком поганым… – едва ворочая языком, проговорил тот. – Слышь, Колян, а откуда она его взяла, этот баллончик, а?
