Нахмурившись, Стасевич убрал приготовленные было для подписи бумаги обратно в папку.
– Ладно, не подписывать – это ваше право, – довольно сердито произнес он. – Однако пусть пан не делает глупости. Пан сказал правильно: он и его семья целиком в наших руках. Вот, пусть пан забачыт…
Стасевич протянул ему фотографию. На ней Полундра узнал самого себя, сидящего в одном тельнике и кальсонах на койке и внимательно изучающего газету, извещающую о его собственной нелепой гибели.
– Вы знаете, что фотография подлинная, и любая экспертиза подтвердит это. А подать фотографию в нужном свете мы сумеем, не беспокойтесь! Захотел пан пожить в Еврозьвёнзку, дезертировал с корабля… Сымитировал собственную смерть, при этом еще и кого-то убив!
– Суки… – тихо, но на этот раз как-то безнадежно отозвался Полундра.
Фотография выскользнула у него из рук и упала на пол. На лицах агентов службы бязьпеки играли довольные ухмылки. Стасевич торжествовал.
– Так, ну и что он рассказывал? – Сидя за столом в своей каюте, командир гидрографического судна кавторанг Карамышев сурово смотрел на вытянувшегося перед ним в струнку старлея Воронцова.
– Рассказывал, что пил с ним в тот вечер, когда Полундра погиб…
– Это я понял, – хмуро отозвался кавторанг. – Ты-то его узнал? Или ты его тогда, в тот вечер, не видел?
– Видел, товарищ капитан второго ранга. И сразу же узнал…
– Почему о происшедшем сразу мне не доложили? Почему я узнаю об этом только теперь, фактически на следующее утро?
– На момент происшествия вас на судне не было! – отчеканил Воронцов. – Обо всех происшествиях во время вахты я докладывал старшему офицеру.
– Ах, ну да, – кавторанг растерянно покачал головой. – Я же был у командующего отрядом, и мне там шикарно промывали мозги…
– А от командующего вы вернулись в таком состоянии, что мы решили не беспокоить вас по пустякам…
– Что, боялись, что покусаю? – спросил он, вскидывая на старлея пристальный взгляд. – Правильно боялись…
На это старлей Воронцов ничего не возразил. Молча ждал продолжения разговора.
– Ладно, хрен с ним, – проговорил наконец кавторанг Карамышев. – Давай рассказывай с самого начала, о чем ты с тем поляком беседовал.
– Да так, ни о чем особенном, – осторожно отвечал Воронцов. – Он рассказал, что пил с нашим Серегой в тот вечер, сидели они в одном уличном кафе, том самом, о котором теперь в печати столько трескотни…
– А какого хрена они вместе туда пошли? – прервал его кавторанг. – Они что, друзья-приятели?
