Путешественники попрощались с игроками, пожелали удачи хозяину дома и направились к двери.
Уже на лестнице их догнал Кидсон. Слегка прихватив Храброва за локоть, он негромко произнес:
— Мир входящему.
Русич резко развернулся и удивленно спросил:
— Вы?
— А почему бы и нет, — улыбнулся тасконец. — Расслабьтесь и не привлекайте к нам внимания. Пусть окружающие считают, что мы не закончили застольную дискуссию. Сегодня в зале было достаточно надежных свидетелей. Месне — человек Стонжа и специально приставлен к вашей группе.
— Могли бы и предупредить, — проговорил Олесь.
— Нет. Это лишь усложнило бы ситуацию, — вымолвил полковник. — Зная о шпионе, люди сразу начинают вести себя более скованно, следят за каждым сказанным словом. Вы же и так неплохо контролируете свою речь.
— Тогда зачем понадобились провокационные вопросы? — уточнил самурай.
— Что же мне, восхвалять никому неизвестный Энжел? — возразил офицер. — В конце концов, информация о далекой южной стране ничего не стоит. Кроме того, по многим вопросам я выражал собственные взгляды на общественный строй. Монархия — единственно приемлемый способ правления. Никому не удастся меня переубедить. Мой род никогда не менял принципов.
— Похвально, — кивнул Аято. — Но почему вы поддерживаете заговорщиков? Ведь эта прямая угроза герцогу. Занимая столь высокий пост, полковник Кидсон ставит под удар все государство.
— Вы не правы, — вымолвил унимиец, поправляя мундир и выходя на улицу. — Для меня нет ничего важнее интересов Мендона. Я готов отдать жизнь за него. Мои соратники не будут требовать предательства страны. Впрочем, они и сами ее патриоты. Что же касается Альберта, то негодяй не имеет права занимать трон. Братоубийца должен быть казнен.
Последние слова начальник штаба проговорил крайне жестко. Сразу чувствовалось, рука у Кидсона крепкая и в решающий момент не дрогнет. В голосе отчетливо слышались нотки ненависти и презрения.
— Довольно серьезное обвинение, — заметил японец. — Оно нуждается в доказательствах.
— Их вполне достаточно, — произнес тасконец. — В нашем секретном лагере есть даже свидетель преступления. На его глазах начальник охраны Эдварда собственноручно застрелил герцога, а затем зарубил несчастного лесничего, впоследствии обвиненного в убийстве. Теперь этот грязный мерзавец издевается над достойнейшими людьми государства.
— Почему же вы не выступите открыто? — спросил русич. — Ведь аресты, проводимые тайной полицией, давно вызывают недовольство простого народа и знати.
