Француз остановился в двух метрах от тасконцев и вежливо произнес:
— Доброй ночи. Не будете возражать, если маленький отряд скитальцев погреется возле вашего огня?
— Ради Бога, — спокойно ответил бородатый мужчина лет пятидесяти.
Де Креньян сразу обратил внимание, что местные жители отодвинулись от незнакомцев и пересели на другую сторону костра. Это настораживало.
Воин невольно положил палец на спусковой крючок автомата. Беглый осмотр унимийцев привести в восторг путников никак не мог. Некогда приличная одежда превратилась в плохо заштопанные грязные, декадами не стираные лохмотья.
Выдержав паузу, маркиз попытался завести разговор.
— Вы довольно беспечны, — вымолвил землянин, тревожно озираясь по сторонам. — Неужели не боитесь нападения? Сейчас на Униме много разных мерзавцев, желающих поживиться чужим добром.
— Тем хуже для них, — злорадно усмехнулся тасконец. — Мертвецам смерть не страшна. Мы все уже давно покойники.
— Судя по вашему внешнему виду, этого не скажешь, — возразил Жак.
— Глаза, к сожалению, многого не видят, — проговорил унимиец. — С точки зрения физиологии, я еще жив, но моя душа умерла. Нас практически здесь ничто не держит. Жители Энжела влачат жалкое существование. Некоторые не выдержали мучений и покончили с собой.
— Так значит, заброшенное поселение, которое мы видели на берегу, принадлежит вам? — догадалась Салан.
— Принадлежало, — уточнил мужчина. — Прошло больше месяца с тех пор, как мы его покинули. Оставаться там у нас не было сил. Увы, спасения нет нигде. Старуха Смерть преследует несчастных людей по пятам. Энжелцы прогневали Бога и теперь сполна расплачиваются за свои грехи.
— Что же с вами случилось? — поинтересовалась аланка.
Тасконец неопределенно пожал плечами и устало проговорил:
— Мы и сами толком не поняли. Однажды к нам забрел голодный измученный путник. Он едва передвигал ноги. Чужаки появляются в поселке редко, и потому незнакомцу оказали достойный прием. Люди надеялись услышать рассказы о дальних странах, о жизни в северных городах. В домах ведь сохранилось много книг о древней могущественной цивилизации.
Смахнув со щеки скупую слезу, унимиец продолжил:
— Путешественник быстро слабел и умер через два дня. А спустя декаду в Энжеле появились первые больные. Поначалу никто не обратил на это должного внимания. Однако эпидемия стремительно распространялась, поражая все новые и новые жертвы. Вскоре стало ясно — поселок обречен. Люди пытались укрыться в домах, не выходили на улицу, не общались с соседями. Увы, драгоценное время было упущено. Энжел вымирал целыми семьями. Поначалу родственники хоронили своих близких, но затем перестали делать и это. Чтобы остальные знали о распространившейся болезни, на дверях рисовали черный крест.
